– Ты здесь?

– Я здесь.

– Я не пойму, ты живешь на Кипре, что ли?

– Да.

– Давно?

– Нет, не очень.

– Работаешь в этом магазине?

– Да.

– Кем? Ах, господи, ну что я спрашиваю!

Полнейший сумбур. Обе так растерялись, увидев друг друга, что требовалось время на то, чтобы прийти в себя.

На шум из своей конторки выглянул Фидиас.

– Это моя знакомая, – сказала ему по-английски Полина. – Из Москвы.

– Давно не виделись? – спросил Фидиас.

– Давно.

Фидиас посмотрел на часы.

– До трех можешь побыть с нею. Если хочешь.

– Хочу, – засмеялась Полина.

И уже по-русски Алле Ивановне:

– У нас с вами два часа свободного времени. Давайте посидим где-нибудь в таверне.

Поблизости от магазина, в котором работала Полина, не было ни одного заслуживающего внимания ресторана. Полина пригласила Аллу Ивановну в свою машину:

– Проедем куда-нибудь к морю. Там есть где посидеть.

– О! – оценила Полинино приобретение Алла Ивановна. – Ты хорошо здесь устроилась!

– Я получаю здесь сущие копейки. На мою зарплату такую машину не купишь.

– Неужели подарок?

– Да.

– Чей подарок – я у тебя не спрашиваю, – засмеялась Алла Ивановна.

Приехали на набережную, где теплый ветер трепал верхушки пальм. Знакомый официант улыбнулся Полине и спросил, как дела.

– Тебя тут все знают, – сказала Алла Ивановна. – Обжилась?

– Немного.

– Ты молодец, что сюда приехала.

Подразумевалось, что после гибели отца самое правильное, что могла сделать Полина, – это уехать как можно дальше от тех страшных мест, где все случилось.

– Я не просто уехала, – вздохнула Полина. – Я сбежала. У меня были проблемы… Это связано с папиными долгами. В общем, пришлось уехать.

– Бедная девочка.

– Но сейчас все нормально.

Алла Ивановна и сама видела, что нормально. Она присутствовала на похоронах Звонарева и помнила Полину другой. Та Полина была раздавлена горем и выглядела постаревшей сразу лет на двадцать. В ее глазах тогда и жизни не было, и желания жить – тоже. Сейчас – Алла Ивановна это видела – в Полининых глазах все еще сохранялась боль, но та боль затаилась, она отступила, пряталась, и это давало надежду, что Полина еще оживет.

– Нет, сейчас все нормально, – повторила Полина. – У меня есть работа, меня тут никто не знает и никто не трогает. А остальное вы видите – солнце, море, апельсины, ну как тут может не нравиться?

– Да, – сказала Алла Ивановна. – Я в восторге от Кипра. Увидела в газете объявление: две недели отдыха за четыреста долларов…

– Это потому, что еще не сезон.

– Ну не летом же сюда ехать. В июле – августе тут, говорят, жара неимоверная.

– Температура под сорок, – подтвердила Полина.

– Ну вот! А у меня сердце. Зачем мне жара?

Про сердце Аллы Ивановны Полина знала. Все-таки старая знакомая их семьи. Точнее – знакомая отца. Когда-то они работали вместе, подружились семьями, даже вместе, две семьи, ездили в Карелию в отпуск. Полине тогда было лет семь или восемь, так что она ту поездку помнила.

– Тут и летом можно отдыхать, – сказала Полина. – Только не на побережье, а в горах. Мне рассказывали.

Официант принес кофе и поставил перед женщинами, добродушно улыбаясь в усы. Когда он ушел, Алла Ивановна сказала, понижая голос:

– Мне они немного напоминают наших грузин. Так же многообещающе улыбаются женщинам.

И почему-то посмотрела на перстень на Полининой руке. Полина перехватила ее взгляд и засмеялась:

– Мой знакомый не киприот.

– Русский?

– Да.

– Бизнесмен?

– Я не знаю.

– Неужели? – не поверила Алла Ивановна.

– Честное слово! – ответила Полина, смеясь. – Может быть, он и бизнесмен, но что-то я про его бизнес ничего не слышала. А может – бандит…

У Аллы Ивановны округлились глаза, как округляются глаза у детей, когда они слушают страшную сказку.

– Такое предположение высказал хозяин моего магазина. Но и на бандита он никак не похож. Я действительно ничего о нем не знаю. По-моему, это он специально.