Вызванный звонком Кемаля Рустам примчался со скоростью пожарного, спешащего на пожар. С ним приехали еще двое. Одного Татьяна знала, это с ним и с Рустамом одной компанией они бомбили мужчин-туристов из России, а вот второй был ей незнаком, хотя, когда вошел, он посмотрел на нее так, будто у них могли быть общие воспоминания. Он даже ей сказал с выражением, когда увидел:

– Привет!

– Привет, – отозвалась она. – Ты кто?

Он посмотрел на нее насмешливо. Будет, мол, тебе шутить, сейчас не до шуток.

Рустам с мрачным видом разглядывал девушку. Тогда она спросила у него:

– Кто это?

– Прикалываешься помаленьку? – осведомился Рустам и нехорошо улыбнулся.

– Я вижу его в первый раз.

– Ну-ну, – сказал Рустам недобро.

– Пусть он уйдет, – потребовала Татьяна. – Я при нем не буду говорить.

– Теперь ты будешь говорить, – пообещал Рустам и окинул взглядом своих страшных подельников.

Они скалами нависали над сидящей за столом девушкой, занимая все пространство крохотной подсобки, и казалось, что, сомкнись эти скалы – не останется от Тани Тимофеевой мокрого следа.

– Ты мне не угрожай, – сказала Татьяна. – Я тебе нужна, ты нужен мне, нам надо договариваться. Пусть он уйдет, у меня дело серьезное.

– Деньги – где? – спросил Рустам.

– Ты про те семьсот тысяч? Забудь про эту мелочь. Все изменилось, Рустам. Можно заработать много больше.

– Деньги – где? – спросил Рустам свистящим шепотом.

Он закипал и скоро должен был дать выход своему гневу – это было известно всем, кто его знал. Таня Тимофеева его знала очень хорошо, в разных переделках его видела.

– Я тебе даже их отдам, эти семьсот тысяч, – произнесла она спокойно. – Они в надежном месте. Поедем заберем. Но я еще раз повторяю: денег теперь намного больше. Ты представить себе не можешь, как легла карта. Так он уйдет? – кивнула в сторону молодого подельника Рустама.

– Нет! – сказал Рустам, показывая, что он один здесь все определяет.

– Мы же с тобой встречались, – напомнил парень девушке.

– Где?

– На Йолюденизе.

– Я там не была. Собиралась, да не доехала.

– Ну-ну, – сказал Рустам.

Он будто уличал ее во лжи. И тут ее осенило наконец.

Йолюдениз. И рядом – Фетхие. В больнице в Фетхие лежала Полина Звонарева.

– Ты меня видел? – спросила, вглядываясь в парня. – На пляже в Йолюденизе?

– Ну! А ты не помнишь? – осклабился тот.

Не верил.

– А кто из вас разбил ей голову? Кто покалечил? – спросила Тимофеева.

Они переглянулись между собой.

– У нее голова разбита, – сказала девушка. – Вот здесь.

Склонила голову, показала. На том месте, которое она демонстрировала собеседникам, у нее был наклеен пластырь. Этот пластырь она в мгновение содрала, визжа от боли. С пластырем вырвала клок своих волос. Но под пластырем не было раны. И даже царапины не было.

– Ей разбили голову, и она какое-то время была без сознания. Но она – не я. Она – другая. Нас – две. Мы близнецы! И она где-то здесь, в Турции. А я только что прилетела из Москвы.

Достала из сумки авиабилет, передала Рустаму. Он посмотрел, но никак не отреагировал.

– А вот ее паспорт. Служебный. Я по нему сюда прилетела.

И паспорт показала тоже. Рустам посмотрел. Полина Звонарева. А фотография Татьяны.

– Мы сестры-близнецы, – сказала Тимофеева. – Я ничего не знала до недавних пор. Случайно выяснилось. Совсем недавно. А она и сейчас не знает, как я подозреваю. Но главное, что этого не знает ее отец. Страшно крутой папик. Но он с семьей не жил и думает, что дочь у него одна. Мать рожала уже без него, его не было рядом в то время. А теперь в нем отцовские чувства проснулись и он для дочки на все готов: хоть тачку новую, хоть виллу на Канарах. Рустам, ты представляешь, как мы можем его развести? Как лоха. Он же подвоха не ждет.

– Зато я жду, – сказал Рустам. – Я пока не знаю, зачем ты это все придумала…

– Я не обманываю!..

– Давай заканчивать все это, – оборвал Рустам. – Семьсот тонн баксов – где они?

– Я просто так тебе их не отдам, – покачала головой Тимофеева. – Потому что ты их возьмешь и больше не захочешь моим делом заниматься. А я одна не справлюсь. У меня вся надежда только на тебя.

– Ты их отдашь, – сказал Рустам.

Прозвучало угрожающе.