Шрифт:
— Э,— говорю,— Жеган, чертов пес, ты мошенничаешь!
Он вскочил, отвечает:
— Нет, ваша милость, никакого мошенства нет. Вы уж простите меня за откровенные слова, а вы в этой игре ни фига не смыслите. Вы видите, этот желудь нарисован большой, и если один желудь или там одно сердце большое, такая карта всех сильней и всех других побивает. Хоть она одна, а всех больше. Эй, Парижанин, уступи место начальнику: я ему сейчас покажу, как играть.
В это время одна из певичек ударила в бубен, мелко-мелко затрясла его и запела балладу:
Да не простит тебя бог,
Не пустит за райский порог,
Госпожа Изабо, госпожа Изабо,
Проклятая королева.
И корона тебя не спасет,
И трон тебя не спасет,
Когда смерть за тобой придет.
Страшись ее гнева!
Ах, что тогда будет с тобой!
Ах, сунут тебя с головой
В чан с кипящей смолой,
И спасения нет, ах, нет!
Ты страну свою продала,
Англичанам нас предала,
И за эти злые дела
Ты будешь держать ответ,
Проклятая королева.
Но простая дева придет.
Эта дева страну спасет,
Всех англичан перебьет
Чистая дева в красном платье,
В крас... . . . . . . . . . . .
Кто-то за моей спиной с грохотом роняет оловянную кружку.
Я обернулся. В дверях стоит крестьянская девушка в красном платье.
Все обернулись и смотрят на нее.
И я вижу, что все они будто окаменели и недопитые кружки висят в руках, накренились, а вино льется на стол и на колени. И пальцы, держащие кожаные стаканчики с костями, разжались, и кости падают на плиты пола и громко стучат в тишине. А эти две певички, опустив головы и прижав к груди бубны, чтобы нечаянно не зазвенели, бочком пробираются к двери — выскользнуть незаметно, потому что таким, как они, теперь здесь не место. Девушка в красном платье говорит:
— Милые солдаты, я пришла спасти королевство.
Она говорит:
— Милые солдаты, кончилось время пить вино и играть в игры. Наденьте латы, опоясайтесь мечом и следуйте за мной.
Она говорит:
— Дайте мне коня и латы, я поведу вас к победе, и мы освободим город Орлеан, и коронуем дофина, и всех англичан выгоним вон.
Я смотрю, у моих солдат челюсти отвисли, они глаза вылупили, не сводят с нее, сидят как зачарованные. И у меня самого, наверно, такая же дурацкая рожа. Но я начальник, я должен за всех поразмыслить. Я встаю и говорю:
— Девушка, кто ты такая, и кто тебя сюда пустил, и что ты бормочешь за бредни?
Она отвечает:
— Я Жанна д'Арк из Домреми, и никто меня не пускал, я сама вошла. Потому что волей неба все двери предо мной открыты, и вовсе это не бредни. Святая Маргарита и святая Катерина приказали мне собрать войско и освободить страну, и я это сделаю. Вы только дайте мне коня и латы, а уж победный меч я сама достану.
Эх, думаю, чем черт не шутит. И кто бы она ни была — сумасшедшая, или колдунья, или в самом деле послана спасти нас, а только солдаты мои присмирели и слушают ее. Что-то такое в ней есть. И терять нам все равно нечего, и так все до последнего потеряно. Эх, была не была, пропади все пропадом... Поверить ей, что ли? Кто не пытается, тот не выигрывает.
Я говорю:
— Девушка Жанна, я здесь всего лишь начальник стражи. Я сам не могу решать. Я поведу тебя к господину де Бодрйкуру. Он здесь главный, и по его слову мы пойдем за тобой или выставим тебя за ворота.
Глава пятая
ГОВОРИТ
РОБЕРТ
ДЕ БОДРИКУР
А-р-р-р! Сто чертей и чертова бабушка в придачу!
Я, Роберт де Бодрикур, начальник гарнизона в замке Вокулёр.
Я сижу у себя в комнате, ужинаю. Вдруг входит Пуланжи, начальник стражи, и говорит:
— Приятного вам аппетита! Там пришла девушка в красном платье.
— Мне сейчас не до девушек. Я ужинаю.
Он говорит:
— Приятного аппетита. Она хочет, чтобы дали ей коня и латы и проводили к дофину.
— Еще чего?
— Она говорит, что ей было знамение и голоса с неба приказали ей освободить город Орлеан, короновать дофина и прогнать англичан за море.