– Ачоев ему денег дал, что ли?

– Откуда же я знаю? Ты сгоняй туда, Виталик.

– В архитектуру?

– Да. Поговори с Панькиным. Чтоб не чудил.

– Хорошо. Сегодня ехать?

– Сегодня, да.

Всю дальнейшую дорогу до офиса Подбельский молчал. Уже у самых дверей его прорвало:

– Прямо сейчас к Панькину езжай! И чтоб…

Оборвал себя на полуслове, грохнул дверцей машины, вылезая.

Панькин на месте был, когда Виталий к нему пожаловал. В глазах архитектора мелькнула настороженность, но он овладел собой сразу же и даже улыбнуться сумел, хотя это ему стоило некоторых усилий.

– Какими судьбами? – спросил добродушно.

– Ты ваньку не валяй, – нахмурился Виталий и дверь за собой плотненько прикрыл.

Панькин улыбку мгновенно с лица согнал и даже как будто в размерах уменьшился.

– Что такое? – пробормотал архитектор.

– К тебе бумаги недавно поступали по заправочным станциям?

– Были, да, – без особого энтузиазма подтвердил архитектор.

– И ты их подписал?

– Бумаги в порядке…

– Ты за дурака меня не держи! – сказал Виталий и ладонью по крышке стола ударил, отчего Панькин вздрогнул непроизвольно. – Ты что, хочешь все деньги в мире заработать?

– Какие деньги?

– Которые Ачоев тебе заплатил.

– Какой Ачоев?

Начальник охраны через стол перегнулся и Панькину в глаза заглянул.

– Да ты и вправду чудишь чего-то, – сказал недобро. – Какого черта ты бумаги подписал? Был же уговор с тобой…

– Бывают ситуации…

– Был уговор! – резко напомнил Виталий.

– Так вы и решайте там между собой все вопросы! – не выдержал Панькин. – А меня не надо крайним делать!

– Сколько денег они тебе заплатили?

– Нисколько!

Виталий хотел уже было опять вскипеть, но подумал вдруг, что это запросто могло быть правдой. Панькин уловил, наверное, откуда ветер дует. И бумаги подписал за так, силу Ачоева почувствовав.

– В общем, визу свою тебе отозвать придется, – сказал Виталий и откинулся на спинку стула, давая понять, что он все сказал.

– Нет!

Панькин это так твердо произнес, что начальник охраны не сдержался и позволил проявиться изумлению на своем лице.

– Не понял, – сказал медленно.

Архитектор не ответил ничего, но в его взгляде легко прочитывалась решимость.

– Тебе невдомек, наверное, каких ты дров наломал, – сказал Виталий, все еще увещевая почти по-отечески. – Тобой недовольны очень. Понимаешь?

Молчание.

– И ошибки свои собственные надо исправлять. Как можно быстрее, пока еще не поздно.

Молчание.

– От тебя никто ничего невозможного не требует. Хочешь завизировать – пожалуйста. Но не сразу. Месяцок времени еще надо потянуть.

Панькин молчал по-прежнему.

– Ты понял меня? Подпись отозвать надо. Временно, на месяц.

– Нет! – сказал снова архитектор и затрясся, словно попал под напряжение.

– Ты боишься, – кивнул Виталий понимающе. – Ачоева боишься.

– Не знаю я никакого Ачоева.

– А кто же к тебе с бумагами приходил?

– Не знаю. Я фамилию не спрашивал.

– Послушай. Если боишься кого-то, визу отзови и уйди в отпуск. На месяц. Уедешь из города, отдохнешь где-нибудь на юге. А через месяц вернешься и завизируешь бумаги – все чин-чином. Но месяц отсрочки нам как воздух нужен.

– Я визу отзывать не буду.

"Его припугнули, наверное, хорошо, – подумал Виталий, – даже сейчас в глазах страх читается".

– Сроку тебе даю сутки, – подытожил Виталий, заметно ожесточаясь. – Если виза отозвана не будет, кто-либо другой ее отзовет.

– Мою визу не отзовет. Не имеет права.

– Твою визу может городской архитектор отозвать.

– Я – городской архитектор, – напомнил Панькин.

– Пока.

– Что, снимут меня? – усмехнулся невесело Панькин.

– Снимать – это долго. Просто другого назначат. Вместо убывшего. Это быстро очень, поверь.

– А я куда же убуду?

– Ты под машину попадешь.

– Я осторожно улицу перехожу, – попытался острить Панькин.