Осип Мандельштам. Сочинения
вернуться

Мандельштам Осип Эмильевич
Шрифт:

Октябрь 1915

***

Вот дароносица, как солнце золотое,Повисла в воздухе – великолепный миг.Здесь должен прозвучать лишь греческий язык:Взят в руки целый мир, как яблоко простое.Богослужения торжественный зенит,Свет в круглой храмине под куполом в июле,Чтоб полной грудью мы вне времени вздохнулиО луговине той, где время не бежит.И Евхаристия, как вечный полдень, длится -Все причащаются, играют и поют,И на виду у всех божественный сосудНеисчерпаемым веселием струится.

1915

***

– Я потеряла нежную камею,Не знаю где, на берегу Невы.Я римлянку прелестную жалею,-Чуть не в слезах мне говорили вы.Но для чего, прекрасная грузинка,Тревожить прах божественных гробниц?Еще одна пушистая снежинкаРастаяла на веере ресниц.И кроткую вы наклонили шею.Камеи нет – нет римлянки, увы.Я Тинотину смуглую жалею -Девичий Рим на берегу Невы.

Осень 1916

Мадригал

Кн. Андрониковой

Дочь Андроника Комнена,Византийской славы дочь!Помоги мне в эту ночьСолнце выручить из плена,Помоги мне пышность тленаСтройной песнью превозмочь,Дочь Андроника Комнена,Византийской славы дочь!

1916

***

О, этот воздух, смутой пьяный,На черной площади Кремля.Качают шаткий «мир» смутьяны,Тревожно пахнут тополя.Соборов восковые лики,Колоколов дремучий лес,Как бы разбойник безъязыкийВ стропилах каменных исчез.А в запечатанных соборах,Где и прохладно и темно,Как в нежных глиняных амфорах,Играет русское вино.Успенский, дивно округленный,Весь удивленье райских дуг,И Благовещенский, зеленый,И, мнится, заворкует вдруг.Архангельский и ВоскресеньяПросвечивают, как ладонь,-Повсюду скрытое горенье,В кувшинах спрятанный огонь...

Апрель 1916

***

Когда октябрьский нам готовил временщикЯрмо насилия и злобыИ ощетинился убийца-броневик,И пулеметчик низколобый,-– Керенского распять! – потребовал солдат,И злая чернь рукоплескала:Нам сердце на штыки позволил взять Пилат,И сердце биться перестало!И укоризненно мелькает эта тень,Где зданий красная подкова;Как будто слышу я в октябрьский тусклый день:– Вязать его, щенка Петрова!Среди гражданских бурь и яростных личин,Тончайшим гневом пламенея,Ты шел бестрепетно, свободный гражданин,Куда вела тебя Психея.И если для других восторженный народВенки свивает золотые,-Благословить тебя в далекий ад сойдетСтопами легкими Россия.

Ноябрь 1917

***

Кто знает, может быть, не хватит мне свечиИ среди бела дня останусь я в ночи,И, зернами дыша рассыпанного мака,На голову мою надену митру мрака,-Как поздний патриарх в разрушенной Москве,Неосвященный мир неся на голове,Чреватый слепотой и муками раздора,Как Тихон – ставленник последнего собора!

Ноябрь 1917

***

Все чуждо нам в столице непотребной:Ее сухая черствая земля,И буйный торг на Сухаревке хлебной,И страшный вид разбойного Кремля.Она, дремучая, всем миром правит.Мильонами скрипучих арб онаКачнулась в путь – и полвселенной давитЕе базаров бабья ширина.Ее церквей благоуханных соты -Как дикий мед, заброшенный в леса,И птичьих стай густые перелетыУгрюмые волнуют небеса.Она в торговле хитрая лисица,А перед князем – жалкая раба.Удельной речки мутная водицаТечет, как встарь, в сухие желоба.

<Май – июнь> 1918

Телефон

На этом диком страшном светеТы, друг полночных похорон,В высоком строгом кабинетеСамоубийцы – телефон!Асфальта черные озераИзрыты яростью копыт,И скоро будет солнце – скороБезумный петел прокричит.А там дубовая ВалгаллаИ старый пиршественный сон:Судьба велела, ночь решала,Когда проснулся телефон.Весь воздух выпили тяжелые портьеры,На театральной площади темно.Звонок – и закружились сферы:Самоубийство решено.Куда бежать от жизни гулкой,От этой каменной уйти?Молчи, проклятая шкатулка!На дне морском цветет: прости!И только голос, голос-птицаЛетит на пиршественный сон.Ты – избавленье и зарницаСамоубийства – телефон!