Но сначала я уверенно направился к Пашкину, разглядев следы у крыльца. И тот был на месте.

Бутылку я заранее приготовил, так что даже по дороге заезжать не пришлось.

– Капитану рейда! – бодро поприветствовал я хозяина кабинета прямо с порога.

– А, Володя, заходи! – явно обрадовался тот, откладывая газету, вставая из-за стола и протягивая руку. – Как оно дела?

– Да нормально, вашими молитвами, – все так же пободрился я, вынимая из сумки бутылку и выставляя на стол. – Не против?

– Не, щас не могу, – неожиданно пошел тот в отказ, но затем сразу разъяснил странные затруднения: – Открытая есть, давай ее добьем.

– А, это с радостью! – вполне искренне обрадовался я, прикинув, что так вполне можно уменьшить дозу, которую все равно придется принять внутрь.

– Это хорошо, а ты садись, садись, – засуетился он гостеприимно, вынимая из заоконного «холодильника» на треть початую бутылку водки и какую-то снедь в кульке. – И водочка есть, холодная, и вот колбаску порежу, и огурчики…

В общем, ассортимент закуски у Пашкина всегда стандартный, под водку так самый оптимальный, наверное. Я расстегнул ремень с кобурой, затем снял дубленку, накинув ее на спинку соседнего стула, прикрыв вроде как стеснительно ее лацканом показавшуюся рукоятку короткого нагана.

Пашкин быстро выставил уже знакомые лафитнички, налил в них действительно холоднющей, даже как-то густо вытекающей из бутылки водки, придвинул развернутую бумагу с закусью.

– Ну, давай, Володя, за встречу! – произнес он не слишком оригинальный, но вполне жизненный тост.

– Ага, за встречу! – согласился я, чокнувшись.

Действительно, такая холодная, что даже вкуса не почувствовал, просто бух – и в брюхе тепло. Даже маленький бутерброд следом прожевал следом не столько закуски ради, сколько для порядку. Ну и чтобы не косеть на голодный желудок, я вообще-то сегодня толком и не жрал. Надо было, конечно, по пути сюда заскочить хоть в ту же хинкальную, но забыл, драка на крыльце тогда отвлекла и с мысли сбила, а потом уже мимо проехал.

Кстати, интересно – почти никогда не видел Пашкина трезвым, но и пьяным тоже никогда. Он всегда такой как сейчас, «в кондиции», но не больше. А непривычный человек так сразу и не поймет по нему, что «капитан рейда» уже причастился, разве унюхает. Редкий тип, к слову, приходилось таких встречать в жизни. Правда, цирроз и к таким подкрадывался, или сердечный приступ, тьфу-тьфу-тьфу, сто лет здоровья Пашкину. Хотя, какие к черту сто лет? Тут совсем другие числа в ходу, можно и больше желать, хотя я не знаю как временные аномалии на потребление такого количество водки накладываются. Цирроз тоже ждет?

– Вопрос имею, – поднял я руку и Пашкин доброжелательно кивнул, быстро разлив по второй.

– Чего за вопрос?

– Вы Валиева в лицо хорошо помните?

– Да вот как тебя, – даже удивился он такому вопросу.

– А описать можете?

– Ну…, такой худощавый, – Пашкин приложил руки к своему лицу, пытаясь продемонстрировать худощавость Валиева, – моего возраста… примерно…

Описал он его действительно подробно, с деталями. И по всему этому описанию, и по всем деталям выходило, что тот мужик в Алексино, что заглядывал ко мне в машину, и которому я включал режим идиота, как раз этот самый Валиев и есть.

Так, еще кусочек. Серых ушел, Валиев остался. Валиев в той табличке, что я для себя построил, никак в одну клетку с Серых не попадал, это все схему нарушало. А вот так – уже нет, уже все в своих клеточках. Валиев остался… и может даже вообще к точке ухода не ходил, зачем ему надо? Нет, ходил, ходил, потому что только своими глазами можно убеждаться, как оно на самом деле. Хотя, стоп! Ящик был закрыт. Если бы Серых уходил и кто-то был бы там, на острове, и смотрел – голову на отсечение, что не удержался бы тот, проверил. Или нет? Что-то не сходится в этом пункте, ну да и ладно, потом разберусь.

Тогда почему записи Серых так никем и не найдены? Почему они не у Валиева? Что я не учитываю? Адаптантов? Там их тогда много было, река только от Тьмы защищает. А почему бы и нет, к слову? Например, те согнали… нет, так не получается, опять не сходится… Где-то не сходится, где-то не натягивается этот самый презерватив на этот самый глобус…

А может быть записи просто у Валиева? Нет, фигня, Валиев у сальцевского олигарха под крылом живет, а тот записи ищет. Хотя ему могли и не сказать. Черт, ум за разум заходит, а они у меня оба слабые, ум и разум, длительного напряжения не выдерживают.

– А чего он тебе? – поинтересовался Пашкин.

– Да по работе все, – туманно ответил я. – Еще по одной? – перевел я разговор со всяких глупостей на важное.

– Ага, давай, чего ждать? – оживился тот.

Когда вышел от Пашкина, увидел, что «шевролет» исчез, только следы от его широких зубастых колес на снегу остались. Сначала удивился, как это Иван уехал, когда моя машина рядом, потом сообразил, что машина ни разу не моя и Иван понятия не имел, что я здесь.