Интетересно, секретарша от него в наследство досталась, или Тенго новую взял? Я посмотрел на симпатичную молоденькую брюнетку, сидящую за столом и делающую какие-то пометки в большой амбарной книге.

Кроме меня были еще люди в приемной, двое – явно разведбатовцы, один книгу читает, второй кроссворд в газете разгадывает, автоматы у стены стоят. Дополнительная безопасность? А к чему, интересно? На меня они посмотрели мельком и вернулись к своим занятиям.

– У себя? – кивнул я на дверь.

– Да, как вас представить?

– Бирюков мое фамилие называется.

Она вроде как затруднилась с решением, потом кивнула и нажала на кнопку самодельного селектора:

– Тенгиз Александрович, к вам Бирюков.

– Приглашай, – послышалось сквозь хрип и треск, качество аудио совсем не поражало.

– Заходите, – повернулась она ко мне.

Дверь в кабинет была обита дерматином, так что оттуда ни звука в приемную не доносилось, но когда я вошел, то удивился многолюдству. В кабинете сидело человек восемь.

– Здравствуйте, – поприветствовал я всех разом чуть удивленно.

– Привет, бери стул, садись, – сказал Тенго, указывая на дальний, свободный край совещательного стола. – Мы уже закончили.

Действительно, ничего путного уже при мне не прозвучало. Так, все начали прощаться, загремели отодвигаемыми стульями, а потом направились к выходу. Пару лиц я узнал, одного комендача и еще одного из разведбата, помню по той совещанке перед нашим выходом в Красношахтинск.

– Как дела? – спросил меня хозяин кабинета после того, как дверь за расходившимися закрылась. – Чаю хочешь? Или чего покрепче? У меня день закончился уже.

– Давай покрепче, для седатива, – подумав, решительно выбрал я.

– А что случилось? – Тенго встал из-за стола и подошел к шкафчику.

– Забрать меня кто-то пытался, еле отстрелялся, – не стал я скрывать.

– Забрать? – озадачился он, вытаскивая бутылку и пару рюмок. – Это кому понадобилось?

– А хрен его знает, просчитать не получается. Думал было на гэбэшников, но меня довольно убедительно разуверили. По рожам убитые просто на братков похожи.

– Так там и убитые есть? – чуть удивился он, расставляя рюмки с бутылкой.

– Есть, куда же без них.

– Ох-хо, – вздохнул он. – Душегубец, блин. Это тебе уже не оглядываться надо, а чтобы голова как волчок вертелась. – он плеснул в рюмки по половинке, сказал: – Давай, за удачу.

Чокнулись, выпили. Оказалась настойка на мяте, что ли, мне понравилось, в общем. Даже закуски не требует.

– Надо. Думаю пока здесь зависнуть.

– И правильно думаешь, – закивал он. – Оно надежней. Тут левота всякая не шляется, и вообще тут спокойно. Настю видел уже?

– Нет, к тебе сначала зашел. А что?

– Что, что…, – он налил в рюмки еще и сказал: – Давай по второй пока не началось.

– Не торопимся? – усомнился я.

– Ну вот, началось…, – вздохнул он сокрушенно. – Пей давай.

– Как скажешь, начальник. Так что там про Настю? – спросил я после того, как вторая доза настойки пролетела по пищеводу.

– Про Настю? – загадочно заухмылялся он. – Я просто хочу указать тебе на твою бесполезность как мужа.

– Я пока не муж.

– Неважно. Как муж, так что никакой разницы. Мы ее уговорили здесь остаться. Ты не мог, а у нас десять минут на все уговоры ушло. Тебе уже стыдно?

– Еще как, – кивнул я. – Дом показали, что ли?

– Ты знал, ты знал, – засмеялся Тенго. – Именно. Тяга женщины к достойному семейному гнезду непобедима и может гнуть и ломать сталь.

– То есть понравилось?

– То есть да. А вообще… ты все же лучше не «пока» зависай, а переезжай совсем. Захолмье… так скажем, развиваться будет сильно. Город будущего, так скажем, в масштабах Отстойника.

– С чего бы?

– Ну ты сам посуди, что хорошего в Углегорске? – он откинулся в кресле и закинул руки за голову. – Там промзона, так? А в остальном город неприспособленная к жизни помойка. В общагах живут. Самоубийство знаешь сколько? А почему? Потому что, так скажем, мы в общагах жить отвыкли. И работать за копейки. И вообще от всего этого военного коммунизма, что городская власть установила, тоже отвыкли.

– А какие варианты? – решил я просто подтолкнуть его к продолжению речи.

– Варианты? А вариант один – разумная экономическая политика. Кредиты населению, имеющему работу. Ипотечные, например, других товаров, во что деньги можно всерьез вкладывать, здесь пока нет, но квартирный вопрос… ладно, сам знаешь, что я буду рассказывать? – махнул он рукой. – Леонов с окружением пристроился в «Беверли Хиллз», у него все хорошо. Люди бы и рады в то же Сальцево сдернуть, но там ведь работа нужна, а Сальцево не безразмерное.