Раздражение ее можно было понять вполне, ибо печать на двери означала, прежде всего — задержку, а может, что и похуже, потому как, обычно — что в стародавние времена, что в новейшей, так сказать, истории — церковники знаками такими просто так не разбрасывались, а раз уж на сургуч да на заклятие разорились, — значит, оно того стоило.

«А может, это он сам? — Робко спросила Хода. — Ну, в смысле — некромансер… Чтобы, значит — не лезли сюда».

Осси глянула на нее с сомнением.

– Сам, говоришь? — Она нагнулась к печати. — Да, нет — не сам… Все по — настоящему. Церковная печать.

«Жаль».

– И не говори, — Осси вздохнула и сбросила рюкзак на землю. — А мне-то как жаль…

Убрав меч и отпихнув в сторону рюкзак, мешающийся под ногами, леди Кай присела на корточки, чтобы рассмотреть кругляк получше.

От печати ощутимо несло жаром. Так сильно, что очень скоро лицо начало гореть, а опаленные зноем глаза защипало, и Осси пришлось отодвинуться подальше. Удивительно, как сургуч-то не плавился…

Она сидела долго — аж ноги затекли. И все рассматривала, разглядывала церковную метку — только что пальцем не поколупала. Рукой, правда, над печатью поводила. Не касаясь.

Наконец осмотр был закончен, и Осси поднялась на ноги.

«Ну, что там?» — Все это время Хода была необычайно терпелива и под руку в отличие от Мея не лезла, но теперь отчета все-таки потребовала.

Осси пожала плечами:

– Да, ничего… Печать — как печать. По центру — глаз Ресса, вокруг него — надпись. Больше ничего. Вообще ничего. Сургуч тоже, вроде, самый обычный… Не знаю… Но шпарит от нее как от жаровни.

«Надпись, говоришь? И что написано?»

– «Милосердие воздается за веру». Бред какой-то…

«Да, уж, — усмехнулась Хода. — Маловато конкретики для столь эпохального назидания… Ладно, не переживай, откроем — все узнаем. И про веру, и про милосердие».

– Ты думаешь? — Осси еще раз глянула на печать. Все, что только можно было выжать из визуального осмотра, она уже выжала, — да и не так уж много мог поведать о том, что тут происходило много лет назад, кусок окрашенной суриком смолы. — Ну что ж, давай, открывать, — и Осси потянулась за мечом.

– А вот я бы этого не делал, — тихий вкрадчивый голос прозвучал, как ласковый удар грома, застав вампиршу врасплох и заставив замереть на месте. — И ты, это… не балуй… Меч-то брось…

Положение леди Кай к спорам не располагало. Лицом к стене, точнее — к двери, и, не очень понимая, что там за твоей спиной происходит, — особо не покуражишься и характер, знаете ли, не покажешь… Мей тоже был вне игры — застыл у ног, зажатый в углу, так что о прыжке и речи не было. Это не говоря уж о полноценной атаке…

Леди Кай подчинилась, и сталь лязгнула по гулким плитам.

– Вот и хорошо, — одобрил голос. — Меня Иффой звать. А ты кто? Да ты повернись уже… Тока медленно…

Осси повернулась. Как и было велено — медленно…

Незнакомец, назвавшийся Иффой, стоял в пяти шагах, перекрыв своим широким телом выход к площади и направив на интессу внушительного вида арбалет.

Личностью он был достаточно колоритной. Невысокого роста, плотный и с пузиком, что выдавало в нем человека, привыкшего к жизни спокойной, обстоятельной и размеренной. Растительности на лице не было никакой, но зато там были щеки. Румяные и большие. Просто пышущие здоровьем и благополучием. Не щеки, а мечта любой мамочки.

Но все же не они были главной деталью на этом лице. Не они, а глазки.

Маленькие, хитрые, быстро бегающие по сторонам и все вокруг замечающие. От шустрого цепкого взгляда их укрыться не могло ничего, и, уж тем более, — не Мей, начавший потихоньку, и как, наверное, он сам полагал — очень незаметно, выдвигаться из-за спины леди Кай, громко при этом цокая когтями по камню.

– Эй, алеоуу… Ну-ка хорош там… — Говорок у него был чудн ой — гласные он тянул сверх всякой меры, так что получалось именно «алеоуу».

Осси сделала успокаивающий жест, попридержав Мея, и тот, ни мало не обескураженный провалившейся попыткой поучаствовать в переговорах, уселся рядом.

Иффа стоял — как стоял, только маленькие колючие глазки под светлыми мохнатыми бровями быстро прыгали с кота на девушку и обратно. Все, значит, у них было под контролем…

Румяную щекастую морду его венчали небольшие редкие кудряшки, произрастающие только на самой макушке, но зато в полном беспорядке и сообразно каким-то очень своим представлениям о красоте.