Из только что подошедшего состава выпрыгивали новые пехотинцы. Их тут же захватывало, затягивало, впитывало, растворяло в себе вавилонское смешение. Казалось, еще немного, и само здание вокзала под неудержимым напором людской массы отступит в сторону. Над площадью витал дух возвышенного и вместе с тем болезненно обостренного единения, которое охватывает народ в пору несчастий.

– Эй! Освободите место! – К фиакру подбежал пехотный капитан. – Сейчас же разворачивайте лошадей, вы мешаете построению!.. Отчего медлят с приказом оцепить площадь?

– В чем дело? – Анж ошалело озирался по сторонам.

– Черт возьми, а на что это похоже?! Вы либо африканский зулус, либо свалились с луны! – заорал капитан. – Уже второй день идет мобилизация!

Свершилось…

Войну ждали. Парижане не испытывали радужных надежд по поводу мирного исхода. И всё же война грянула внезапно.

Анж поставил чемодан на землю и помог Селене спуститься. У ближайшего мальчишки-разносчика купил утреннюю газету. Бегло просмотрев заголовки первой полосы, он понял, насколько отстал от жизни.

Вчера Германия объявила войну России. Сегодня войска противника заняли Люксембург и выдвинули ультимативное требование к Бельгии пропустить свои армии через ее территорию к французской границе. Российский Генеральный штаб отдал приказ о наступлении на Восточную Пруссию. Турция подписывает с Германией союзный договор. Вскоре Европа превратится в адский котел.

У вокзала что-то заметно менялось. Раздались резкие команды. Бесформенное столпотворение военных начало приобретать вид упорядоченного монолита. Центр площади очистился, войска ровными шеренгами выстроились по периметру. Стало необычайно тихо.

На середину площади выехал черный автомобиль с открытым верхом. Первым из него вышел худощавый долговязый старик в синем мундире и форменной треуголке с плюмажем, какие носят представители Высшего военного совета Франции. Военная выправка делала его фигуру еще длиннее; пенсне без оправы и пышные седые усы с закрученными концами-стрелками придавали ему строгий и уверенный вид. Грудь его сверкала от орденов; на простой белой перевязи висела сабля, талию стягивал широкий полосатый пояс. Старик сдержанно кивнул водителю и беглым взглядом осмотрел строй.

Среди любопытных парижан, заполонивших прилегающие к вокзалу улицы, прокатился восторженный шепот. Люди подались вперед.

– Виват, Галлиени! – закричал кто-то, но на него зашикали, указывая на второго, который выбирался из автомобиля вслед за стариком.

Этот человек тоже был немолод, но являл полную противоположность своему спутнику. Небольшого роста, толстоватый, с благородной сединой и жесткой щеткой коротких усов, он казался чуть медлительным. Орденов у него было поменьше. Такой же полосатый кушак с кистями чуть провисал слева, где висела сабля в черных, с позолоченной отделкой, ножнах. На голове мужчины красовалась ярко-красная фуражка-кивер, над козырьком которой вились кольца золотистых шнуров. Он хмурил брови, его подбородок время от времени коротко вздрагивал.

– Генерал Жоффр! – заговорили в толпе.

На землю упали первые капли дождя. Генералы не обратили на них внимания. Они стояли рядом – соперники, вынужденные в военное время забыть о взаимной неприязни – Жозеф-Симон Галлиени, ветеран франко-прусской войны, усмиритель Тонкинского восстания, в минувшем губернатор Мадагаскара, и его бывший подчиненный, а ныне Главнокомандующий Северной и Северо-Восточной армий Жозеф-Жак-Сезар Жоффр. Если они находились вместе, это значило, что для Франции настали тяжелые времена.

Генералы отдали честь, и строй громогласно приветствовал их. Публика разразилась восхищенными криками. От этих двоих зависело спасение родины.

– Нам следует поспешить, – Селена взяла Анжа под локоть.

Художник поднял чемодан, и они стали выбираться из толпы.

– Вот увидите, – говорили вокруг, – Галлиени станет военным губернатором Парижа. Президент Пуанкаре и министр Мессими подумывают о его назначении…

Толпа сдвинулась плотной стеной. Кто-то из генералов заговорил, и его торжественная речь понеслась над мокрой черепицей крыш. Говорил он коротко. Дежан и Селена едва успели свернуть за угол, когда за их спиной раздались радостные восклицания. Обернувшись, Анж увидел, как толпа подбрасывает шляпы. Военный оркестр заиграл «Марсельезу», люди на улицах запели – вразнобой, но с воодушевлением…

Другой фиакр удалось поймать через два квартала. К дому доехали быстро. Мадам Донадье ждала их у входа.

Анж настоял, чтобы Селена осталась и немного отдохнула.

– А пока загляни в подвал, – предложил он с таинственным видом. – Только не пугайся.

– Синяя Борода! – рассмеялась девушка. – Я не пожалею о своем любопытстве?

Пока Дежан занимался погрузкой багажа, хозяйка дома подробно рассказывала Селене об уходе за цветами. На прощание женщины расцеловались, и Анж подал знак извозчику.