И.Дж.Гоулд, «Вид извне», перо и тушь, 5-У4"х11", 1987.

что наблюдается в трех типах характеров в верхней части апиограммы, проявляется как «неосознаная неосознанность», [9] что дает им характерную самоудовлетворенность, в противоположность чувству ущербности или «нищеты духа» тех типов характеров, которые располагаются в нижней части аппограммы неосознанная неудовлетворенность тем не менее оборачивается самой сильной страстью, которая, как бы ни игнорировать ее активным неосознанием, подчеркивает качество межличностных отношений.

В то время как тиковая обскурация приводит в случае с энео-типом VIII и IX к роду психологической грубости, эта тенденция в энеа-тип I, как будет показано, скрыта излишний утонченностью; можно сказать, что на тиковом уровне имеет место реактивная формация: осознанная тиковая недостаточность становится стимулом для ее компенсации посредством действий, направленных на то, чтобы создать ложное ощущение богатства чувств. Основной род деятельности, обещаюший для создания энеа-типа I изобилие чувств - это изображение совершенства. Можно сказать, что в свете этой обскурации поиск бытия может обернуться поиском заменяющей бытие жизни, в которой поведение соответствует внутренним критериям жизненных ценностей. Гневным особенно необходимо понять положение Лао-Цзи:

«Добродетель не ищет способа стать добродетелью, именно поэтому это и есть добродетель».

Другими словами: «Добродетель есть добродетель потому, что она добродетельна».

Однако будет преуменьшением сказать, что добродетель в энеа-типе I подменяет бытие, так как иногда в его жизни не столько морализма, сколько «коррекции», желания привести поведение в соответствие с миром принципов; или желания соответствия жизни каким-либо подразумеваемым или определенным ходам.

В целом можно сказать, что бессознательное понимание ущербности бытия, воображение деструктивности и зла в энеа-типе I компенсируется желанием быть «человеком с характером»: это личность, одаренная определенной сверхстабильностью, определенной силой противостоять искушениям и придерживаться того, что правильно. Кроме того, утрата бытия и жизненных ценностей поддерживает активность, направленную на то, чтобы произвести впечатление собственной значимости, что, как мы видим, достигается посредством возвеличивания добродетели и достоинства.

В сборнике анекдотов о Насреддине энеа-тип I можно узнать в грамматисте, которого Насреддин под видом лодочника перевозит «на другой берег». После того, как Насреддин ответил на вопросы грамматиста, тот, найдя его речь неправильной, спросил: «Разве ты не изучал грамматику?» Получив от Насреддина отрицательный ответ, он изрек с чувством правоты и самодовольства: «Ты потерял полжизни!» Позже Насреддин спросил грамматиста: «А ты умеешь плавать?» И так как наш достойный грамматист ответил, что это не так. Насреддин заметил: «Тогда ты всю свою жизнь потерял, потому что мы тонем».

Эта шутка едко напоминает о противоречиях между «ментальностью грамматиста» и жизнью.

Из-за того, что форме и деталям придается повышенное значение, возникает процесс развития косности и утраты значимости, даже если личность искренне стремится к добродетели, а не к формальной коррекции, как в случае школьного воспитания, помимо сознательно культивируемой доброты всегда присутствует холодность, которая влечет за собой отсутствие любви и иллюзорность или утрату бытия.

В христианской идеологии гордость считается не только одним из смертных грехов, но первым и самым серьезным - более фундаментальным, чем другие. В величайшем памятнике христианского мироощущения, «Божественной комедии» Данте, мы видим Люцифера, чья гордыня заставила его сказать «Я» перед лицом Единого, в сердце самого ада, изображенного в виде конусообразной воронки, ведущей к центру земли. Эта огромная пещера, согласно мифу Данте, образовалась под тяжестью обуянного гордыней ангела,

упавшего с небес. По склонам чистилища пилигримы спускаются террасами, символизирующими грехи; гордыня располагается на самой нижней, у подножия горы.

Близкий по периоду творчества к Данте Чосер в «Кентерберийских рассказах» [10] дает нам хорошее, но не полное характерологическое определение гордецов в «Рассказе священника», который, в сущности, представляет собой проповедь о грехах. Среди «порченых побегов, порождаемых гордыней», он упоминает: непослушание, хвастовство, лицемерие, пренебрежение, высокомерие, наглость, дерзость, восторженность, нетерпеливость, негодование, самоуверенность, непочтительность, упрямство и тщеславие. Картина, которую составляют эти черты, характеризует личность, не только осознающую свою собственную ценность, но делающую это с агрессивным самовозвеличиванием, противопоставлением себя другим и неуважением к признанным ценностям и авторитетам.