— Не-а. Кассимассима, можешь в такое поверить? Отец был поклонником Генри Джеймса и почему-то решил, что Кассимассима Кулверт очень даже звучит.

Сейчас, когда я сидел через стол от Касс, она буравила меня половинчатым взглядом. Стол в ее кабинете муниципалитета был завален распечатками метаинформа: отчеты о ходе работ по ремонту моста Вашингтон, на Вестсайдском шоссе, с ферм гидропоники в Южном Бронксе и со стройки в моем мини-городе Гарлем. Ей за многим приходилось приглядывать, и я ей не завидовал. А теперь еще взваливал на ее плечи новую проблему.

Сцепив пальцы в замок, Касс вытянула перед собой руки. Сегодня утром она, наверное, ездила на объект — ладони у нее были грязными.

— Черт побери, Майк! От них сплошная головная боль.

— Знаю, знаю, и мне очень жаль. Но сам я никак не соображу, что делать с этими людьми.

— А что тут соображать? Они мешают проекту. Незаконно вторглись на территорию, нелегально поселились на земле, которой город владеет по праву отчуждения государством частной собственности, а значит, им придется уйти. Убеди их перебраться в какой-нибудь палаточный лагерь. А если откажутся, вызови полицию.

Я нервно потер указательным пальцем верхнюю губу.

— Все не так однозначно, Касс. Эти люди не простые сквоттеры. Они скорее… своего рода племя. У них есть лидер, есть целая культура, философия, этика. У меня нет впечатления, что я имею дело с нелегалами… скорее уж веду переговоры о заключении мира.

Опустив руки, Касс откинулась на спинку стула.

— Да брось…

— Нет, я серьезно. Тебя там не было, ты этого парня Кувалду не видела и внутрь здания не заходила. А я заходил. Эти люди не невежды, не тупицы, и они не соберут просто так вещички и не уйдут в загородные лагеря для временно перемещенных лиц, как бы мы того ни желали. Там они не смогут сохранить свою культуру. И мне не хотелось бы стать тем, кто их выгонит.

Касс перегнулась через стол. Ее полвзгляда уперлось мне в переносицу точно дуло пистолета.

— А теперь ты чушь несешь, мой мальчик. Плохую, опасную чушь. «ККГ» — моя жизнь. Ради этого я трудилась с тех пор, как президентом был первый Кеннеди. Я думала, и с тобой тоже так. А теперь ты решил все поставить под угрозу. Я правильно тебя понимаю?

В шестьдесят четвертом я был в «корпусе мира», Касс — в «Добровольцах на службе Америке» [26] , а когда то десятилетие и его идеализм канули влету, мы остались преданы идее. В какие-то годы были за границей: в Бангладеше, в Эфиопии, в Центральной Америке. В какие-то — трудились, чтобы облегчить участь «людей третьего мира» у себя дома: камбоджийских иммигрантов в Бостоне, гаитян во Флориде, латиноамериканцев в Техасе. Работали то на одно, то на другое агентство социального обеспечения, а все они в Скудные Годы перебивались от гранта к гранту, существуя на скудный бюджет… Мы даже оказались в одно время на полуострове Индостан, хотя тогда этого не знали.

А теперь наконец социальный климат дома изменился, общество приняло нашу точку зрения. Добровольная работа, активизм, реформы — сейчас это в моде. В деньгах недостатка не было: их забирали у основательно пощипанных военных, что, в свою очередь, стало возможно благодаря внутренним переменам в расколовшемся СССР. Но на горизонте всегда маячил горький вопрос: сколько на сей раз это продлится? Сколького нам удастся достичь прежде, чем маятник качнется назад?

Я смотрел на Касс. Прочтя что-то в моем взгляде, она расслабилась.

— Думаю, ты меня знаешь, Мама, — сказал я.

— На это я и надеялась. — Она посмотрела на часы. — Вот черт, мне нужно забрать Трейси из школы и отвезти на занятия танцами. Быть матерью-одиночкой не сахар.

Пожимая плечами, я чувствовал толику остаточной злости на Касс за то, как ловко она нажала нужные кнопки, заставила меня выбрать.

— Это же твое решение, — сказал я (отцом Трейси был шприц), а потом дружелюбнее добавил: — Как ей новый школьный год? По летним каникулам не скучает? Я бы на ее месте скучал.

Касс встала — она была выше меня.

— Нет, с чего бы? Она же ничего другого не знает. Их поколение — не такое, как наше, Майк. Может, лучше. Может, они построят лучший мир, чем мы.

— Возможно, — согласился я. — Но еще несколько лет мы тут командуем.

— Вот и докажи это, — сказала Касс.

Она никогда не могла упустить шанс оставить за собой последнее слово.

«Тебя там не было», — сказал я Маме Касс, надеясь, что она ответит: «Ладно, тогда расскажи мне, покажи, помоги понять». Но желаемой реакции не последовало. Вот в чем проблема с другими людьми: они никогда не делают того, что от них ожидаешь.

Но, может, и к лучшему, что не попросила. Как мне разделить с ней пережитое, если я сам в этом не до конца разобрался?

Стоя на крыльце здания, я объяснил чернокожему здоровяку, что мы тут делаем, сказал, что он тут нелегально, что мешает правительственному проекту. Он слушал терпеливо, внимательно, не задавал вопросов. А после с непоколебимой уверенностью произнес:

— Знаешь, друг, что ты говоришь, это свежая инфа, но к нам никак не относится. Послушай, зайди внутрь. Хочу, чтобы ты с ребятами познакомился. Может, тогда поймешь.