– Да… и часики у нее что надо, – заметил Заморочнов, глядя на труп.

– Нам, старлей, за всю жизнь на такие вещи не заработать. Ох и не нравится мне эта ее состоятельность, – продолжал майор, – за такими вот состоятельными стоят еще более состоятельные. И грохнули ее вполне профессионально! Заказуха, голову на отсечение даю! Ну, иди работай. Там Саватеев уже нашел старуху, которая по «02» звонила. Повнимательней будь. Это тебе, собственно, не в управлении сидеть, штаны протирать. Здесь глаз острый нужен, чутье оперативное. И подход к людям. Не то что в вашем УБЭПе – налетели, наорали, всех к стене, молчать-бояться! Тут, брат, уголовка! Психология – дело тонкое. – В голосе майора Никоненко появились воспитательные нотки. – Ну, что стоишь-то, время теряешь? Я, собственно, тебя куда послал?

Заморочнов передразнил майора:

– А я, собственно, туда и иду, куда послали! – И, не дожидаясь новой назидательной порции, торопливо зашагал в сторону скопления людей.

Вдруг в толпе возникли волнение и толкотня. Через нее пробиралась какая-то девчонка, активно отпихиваясь локтями и огрызаясь на всех и вся. При этом она совершенно не стеснялась в выражениях: «Да пропусти ты! Да пошла ты! Дайте же пройти, бараны!» Заморочнов, профессионально почуяв нечто важное, ускорил шаг.

– Гражданочка, в чем дело? Нельзя сюда, не видите, что ли? Тут происшествие! – схватил ее за руку милиционер, стоявший в оцеплении. Но она, словно маленький хищный зверек, неожиданно попавший в капкан, с остервенением вырывалась, толкалась и шипела ему в лицо:

– Пусти, идиот! Я на работу опаздываю! – Ей почти удалось вырваться из крепких рук сотрудника милиции, но он, изловчившись, удерживал ее за шиворот.

– Спокойно, спокойно, сейчас разберемся.

Девчонка, извиваясь и норовя выскочить из своей легкой джинсовой курточки, все время выглядывала поверх его плеча, пытаясь рассмотреть, что происходит за милицейской машиной, загородившей «порше», что там делают люди в штатском и в милицейской форме. В толпе возмущенно переговаривались: «Вот наглая!.. Эта молодежь совсем уже охамела… Выгоните ее отсюда!..»

Тут подошел и Заморочнов. Девчонка так и сверкнула на него своими серыми глазищами. Старлей окинул ее взглядом с ног до головы: маленькая, худенькая, с начесанными по последней моде короткими волосами, совсем без косметики, она была похожа на шпанистого подростка, только высокая грудь выдавала в ней зрелую девушку.

– Кто такая? Чего скандалишь? Куда направляешься?

Совсем потеряв терпение, она простонала:

– Да я работаю здесь! Я… У меня сделка! Я и так уже сильно опоздала. И мне сейчас влетит. Слышь ты, мент… – чувствовалось, что к этому словечку она хотела добавить всем известное продолжение, но почему-то сдержалась, – если тебе по фигу твоя работа, то я своей дорожу. Пусти!

Она снова кинула взгляд в сторону машин и внезапно перестала вырываться. Выражение ее лица менялось: брови сдвинулись к переносице, в глазах вместо гнева появилась пугливая настороженность.

– А… что там такое? Что… что случилось? – быстро заговорила девчонка. – Да скажите же, что произошло?! – Наглый вызов исчез из ее голоса, остались лишь тревожные и требовательные нотки. Заморочнов проследил за ее взглядом и увидел, что один из милицейских «мерседесов» отъехал в сторону, открыв взорам людей «порше», лежащую возле него женщину и склонившихся над ней криминалистов. Толпа тоже заволновалась, бабки активно зашептались, покачивая головами и показывая пальцами то на машину, то на труп, то на краснеющую на асфальте лужу. Но тут жуткую картину вновь загородил «мерседес» – он изменил позицию, совсем перекрыв неширокую дорогу.

В этот момент девчонка, рванувшись что есть силы из рукавов джинсовки, дернулась, и ни милиционер, ни Заморочнов не сумели ее удержать. Она побежала к «порше».

– Куда? Стой, малахольная! – крикнул милиционер, в руках которого осталась джинсовка. Заморочнов забрал куртку и побежал за девушкой.

А та уже подскочила к машинам и быстро обходила их кругом, ища удобную точку для обзора. Ей удалось наконец разглядеть во всех подробностях безжизненное тело. Кровавое месиво в каштановых волосах. Алый ручеек, сбегающий по бледной руке в багровую лужу. Застывшие, водянистые глаза покойницы. Капли дождя на ее посеревших щеках. Темные рваные дыры на мокром шоколадном плаще. И когда кто-то из следственной группы расстегнул на нем пуговицы – сплошное, вызывающе яркое пятно крови на голубой блузке.

Девчонка отвернулась, закрыв ладонями лицо, как будто пытаясь заслониться от увиденного. Подскочил майор Никоненко. Подоспел Заморочнов.

– Что такое? Почему здесь посторонние? – сердито обратился начальник к старлею.

– Виноват, товарищ майор! Какая-то… ненормальная! – Заморочнов с возмущением посмотрел на девушку. – Вырвалась прямо из рук. – В качестве доказательства он продемонстрировал майору девчоночью джинсовку. Майор покачал головой, а Алексей жестко взял под локоть враз обмякшую девушку и отвел ее в сторону.

– Господи, теть Нина… – бормотала она себе под нос. – Как же…

«Теть Нина? – подмечал про себя оперативник. – Родственница, знакомая? – И сразу же припомнил слова девчонки. – Сделка у нее тут… работа важная… Так, выходит, она из конторы!»

– Ну что, увидала? Стоило рваться? – укоризненно спрашивал он. – Ты что, у нее работала? Кто тебе эта женщина?

Девчонка глянула на него и, словно опомнившись, сердито выдернула свой локоть из его руки.

– Пусти… – Она быстрым движением вытерла проступившие слезы.