Шрифт:
«Это лифт», – осеняет Морозова.
В этот момент лифт срывается вниз. Морозов успевает среагировать и на этот раз: он хватается за рукоятку на потолке. Один рывок, второй, лифт то застревает, то снова начинает съезжать вниз. Глухой удар: всё, приехали.
Алексей Николаевич достаёт мобильный телефон и смотрит на экран: сигнала нет. Он включает встроенный фонарик, мысленно благодаря создателей телефона. Между раздвижными дверями лифта – щель. Как ни странно, Алексей Николаевич легко раздвигает двери. Точнее, отодвигает правую створку. Судя по всему, в ней повреждён фиксационный механизм.
Он оказывается в маленькой комнате странной формы. Ни двери, ни окна в ней нет: только лифт, на котором только что «приехал» профессор. От дверей лифта до противоположной стены всего два шага. Морозов оборачивается. Лифтовая панель выглядит непривычно: выломанный с корнем рубильник, болтающиеся провода. Профессор освещает потолок и пол. На полу – бетонная крошка, мусор, исковерканные куски арматуры, оплавленные обрывки металла. Он смотрит наверх.
Это бронеплита, выехавшая из потолка. Через неё не пройти никаким образом. Единственная дорога – обратно в лифт.
И вдруг Морозов понимает, что ему повезло. Повезло так, как не везло ни Санькову, ни Волковскому. Он что-то нашёл. Возможно, этот бункер не имеет никакого отношения к Исии Сиро и завещанию Исии Такэо. Но похоже, что он с первого же выстрела попал в яблочко! Впрочем, он стрелял прицельно.
Его гложет любопытство. Судя по всему, в бункере не было посетителей несколько десятков лет. Тем не менее вентиляция в порядке: дышать легко, хотя воздух кажется затхлым.
Алексей Николаевич освещает потолок на другом конце комнаты. И понимает, что вентиляция тут совершенно ни при чём. В потолке и верхней части бронеплиты – сквозное отверстие с рваными краями. Снаряд. Поэтому всё помещение засыпано мусором. Какой же толщины стены и бронеплита в этой комнате, что разорвавшийся внутри снаряд лишь проделал дыру, а не обрушил всё к чертям?.. В любом случае, так можно попасть внутрь основного помещения.
Нижний край дыры – как раз на высоте вытянутых рук. Алексей Николаевич не в самой плохой физической форме, но с подтягиваниями у него были проблемы даже в юношеском возрасте. Он зажимает мобильник-фонарик во рту, хватается руками за рваный край и начинает подтягиваться. Выше, выше, ноги скользят по гладкой поверхности. Усилие, ещё усилие.
Он соскальзывает. Одна рука окровавлена.
Профессор думает. Затем снимает пиджак, перекладывает деньги из внутреннего кармана в брюки и забрасывает пиджак на край дыры, будто верёвку с крюком. Ткань трещит, но рукав пиджака цепляется за что-то с первого раза. Это рискованно: ткань может не выдержать. Впрочем, это дорогой костюм из хорошего материала.
Он ползёт по пиджаку, как по верёвке, цепляется локтем за край дыры, обдирает его. Снова спрыгивает.
Новая идея: он расстёгивает манжет на пиджаке. Спасибо модельеру за нестандартный подход к покрою. Теперь он ставит в рукав ногу, точно на ступень верёвочной лестницы. Хватается руками и подтягивается, одновременно отталкиваясь ногой. Ткань трещит, лопается, но он уже перевалился через край дыры, царапая живот. Осталось только развернуться и слезть с другой стороны.
Когда Алексей Николаевич тяжело плюхается с другой стороны стены, он чувствует себя чудовищно усталым. В сердцах он ругается. Нецензурное выражение эхом расползается по помещению.
Алексей Николаевич оборачивается и видит в темноте несколько огоньков. Два красных, два белых, синий. Фонарик телефона не достаёт жиденьким лучом до источника огоньков. Морозов делает шаг и спотыкается обо что-то. Он едва не падает, едва не роняет телефон. Светит вниз. Это осколки бомбы и крупные куски арматуры. Ничего особенного.
Он направляется к огонькам. В дальнем углу помещения что-то мерно гудит.
В центре комнаты – странная конструкция. Она похожа на саркофаг, изнутри стеклянная поверхность покрыта изморозью. В свете фонарика ничего не разглядеть.
«Если есть электричество, значит, есть свет», – говорит Алексей Николаевич вслух.
Когда слышишь свой собственный голос, становится спокойнее.
Он обходит помещение, подсвечивая стены телефоном. На одной из стен – переключатель. Морозов дёргает его и не ошибается. Загорается свет. Тусклый, неуютный. Лампы расположены на стенах и на потолке. Морозов осматривает комнату.
И ему становится жутко.
В дальнем углу – гудящая машина. Наверное, генератор.
У правой стены – шкафчики, столы с колбами и какимито растворами.
В центре комнаты – странный саркофаг.
А прямо у ног Алексея Николаевича на коленях, согнувшись в три погибели, сидит иссохшая мумия, сжимающая в руках винтовочный штык.
«Он сделал харакири», – говорит Морозов вслух.
Как и большинство обывателей, Морозов путает харакири с сэппуку.
Но мертвец не так интересует профессора, как саркофаг в центре помещения. Кто может лежать в нём? Перед глазами Морозова проплывают кадры из американских кинофильмов – «Чужой», «Хищник».