Миновав Касл-Рок, автомобиль помчался еще быстрее. Ветер и шуршанье дороги под колесами напоминали шум моря, да и сама машина, летевшая по холмистой местности, казалась качавшимся на волнах листком. Положив папку с документами обратно в ранец, Брейди вновь раскрыл компьютер.

Алиша вынула из кармана блейзера помятую пачку «Кэмела». Она курила, когда испытывала нетерпение, что, по подсчетам Брейди, составляло около пачки в день. Алиша перехватила его взгляд.

— Ты не возражаешь? — спросила она просто, без нажима.

Он покачал головой. Она закурила и приоткрыла окно. Дым мгновенно вытянуло потоком воздуха, как душу, нашедшую путь из ада.

— А меня почему не угощаешь?

— Ты же не куришь, — подозрительно покосилась она.

— Пытаюсь начать.

— Отвратительная привычка! — Алиша продолжала в нерешительности держать пачку в руке.

— Чем хуже, тем лучше, — ответил Брейди.

— С каких это пор? — рассмеялась она.

«С тех самых, как я понял, что отвратительное и вредное ничем не хуже, чем хорошее и полезное, — подумал он, молча пожимая плечами. — С тех пор как мне стало все равно».

— Ты иногда меня путаешь, Брейди, — сказала Алиша и отдала ему сигареты. — Честное слово.

Когда они подъехали к Денверу, машин на дороге прибавилось, и Алише все же пришлось сбавить скорость.

— Надо будет заправиться, — сказала она и снова закурила. — Когда мы выберемся из этой каши, до Форт-Коллинза еще останется больше часа езды.

Брейди больше курить не стал, а вернулся к просмотру записей ЦМП. Он прокручивал один кусок по нескольку раз, останавливался, прогонял запись вперед… Таким образом он постепенно добрался до нагромождения религиозных сувенирчиков в спальне Синтии Леб.

— Ты помнишь Мюница? — вдруг спросила Алиша.

Брейди кивнул, слегка улыбнувшись.

— Наш герой, — произнес он.

Специальный агент Рудольф Мюниц был в составе группы, недавно заработавшей «белое перо» — так на жаргоне ФБР называется раскрытие особо важного дела. Перо считалось тем более пышным, чем безнадежнее казалось дело. То, которым занимались Мюниц и его напарник Джек Берримор, было абсолютным «глухарем»: исчезновение одиннадцатилетней девочки, к тому же местные копы обратились в Бюро через две недели после того, как она пропала.

Брейди и Алиша узнали подробности через день после успешного раскрытия дела, два месяца назад. Пока они дожидались своей очереди отчитываться о работе отдела, бывший спортсмен, а ныне патрульный в Новом Орлеане Булл Джорданс — человек именно той степени чуткости и шарма, какой можно ожидать от обладателя такой биографии — угостил их историей о самой крупной из последних побед ФБР.

«Ходили они по домам, да? — рассказывал Булл десятку слушателей. — Опрашивали всех подряд. Говенная работа, особенно когда уверен, что девчонка уже где-нибудь за городом, кормит своим мясом червей. Но вот являются они на хату к ее учителю музыки».

Брейди покоробило только выражение «на хату», слетевшее с уст сорокалетнего белого мужчины. Слова «кормит мясом червей» были вполне в духе Булла.

«Ну, думают они себе, и чо мы сюда приперлись? — продолжал Булл. — Парню за тридцать, женат, судимостей нет. Во всех отношениях — нормальный парень. Звонят в дверь, звонят, через минуту занавеска на окне пошевелилась. Потом дверь гаража начинает подниматься, а там машина уже вовсю газует. Мюниц с Берримором бегут к гаражу. Там господин пианист за рулем «чарджера» шестьдесят восьмой модели. Большая тачка с мощным мотором, — одобрительно ухмыльнулся рассказчик. — Видит — они бегут, отпускает муфту и рвет когти, только дым пошел…

Мюниц и Берримор орут: «Стой! ФБР! Стоять!» Выхватывают стволы, но не стреляют: если это их клиент и они его ненароком завалят, где им ребенка потом искать? Они же не знают. Тогда Мюниц бросает волыну и прыгает на капот. Представляете? Прямо как в кино: тачка вылетает на шоссе, поворачивает туда-сюда, а Мюниц изо всех сил пытается удержаться. Берримор просто охренел. Ну, просто стоит и смотрит. Он говорит, «чарджер» пер по улице, как в фильме о погонях, только в ускоренной прокрутке. Там еще у киношных полицейских такое решительное лицо, когда они это делают».

Слушатели закивали: знаем, мол.

«Да только у Мюница выражение лица было другое. У него был такой вид, будто он только проснулся на лобовом стекле у этой тачки и понятия не имеет, как туда попал. Вот такая физиономия… — Булл очень живо изобразил выражение лица человека, навстречу которому мчится трамвай. — Мюниц орет, но только не «Останови машину!» а просто «А-а-а-а-а!!!» — и так, блин, всю дорогу».

Слушатели расхохотались.

«Идиот Берримор бросается вдогонку с криком: «Руди! Руди! Руди!» Потом наконец приходит в себя и бежит обратно к своей тачке. Он догоняет «чарджер» и видит, как на повороте Мюниц улетает. В смысле, летит по-настоящему — метров пятнадцать. Потом еще столько же катится кубарем и заканчивает путь в живой изгороди у дома какой-то старушки. Пианист теряет контроль над машиной и втыкается в дерево. Когда Берримор добирается до него, маэстро только повторяет: «Простите меня, я не хотел!» — «Где девочка?!» — орет Берримор, — тут Булл покачал головой, словно хотел сказать: везет же некоторым парням! — и обвел окружающих взглядом. — Пианист с ходу отвечает: «У меня в подвале! Простите меня! Простите!» Тут подходит, хромая, Мюниц, держится за руку, но жить явно будет, так что Берримор тут же мчится обратно к дому и находит девочку там, в подвале, живой и невредимой. Джек-пот!»