Шоша, ничего не понимая, побежал, обогнул ресторан, увидел толпу. Сгоряча выскочил перед нею:

– Вы что делаете тут? Сейчас милиция приедет! Что за хулиганство делаем тут?

На него даже не обратили внимания.

Шоша побежал обратно, крикнул грузчикам, вспоминая вдруг – непрошено и мимолетно, – как он давным-давно помогал старшим братьям и отцу загонять отару под навес от дождя:

– Быстро с машины всё занесли, у входа положили, быстро, быстро!

Грузчики заторопились. Они побросали все у входа, Коркия рассчитался с ними, запер двери, побежал к центральному входу, звоня на бегу хозяину ресторана Иглищеву. Иглищев не отвечал. То ли спит, то ли в бассейне своем плавает. А жена на что, не может телефон взять? Не понимает, что если долго звонят, то, значит, надо? Или тоже спит, или в бассейне плещется? Разбаловали они женщин.

Охранник стоял у двери ни жив ни мертв, в дверь колотили.

– Что? – спросил Коркия.

– Не знаю.

– Что вчера было? Я отъезжал на полдня, что было, говори быстро!

– Ничего особенного. Шелкунов со своими людьми сидел, с Челобеевым, Маркиным, Дуплянкиным, ну ты сам знаешь, какая у них обычно компания. И молодежь рядом сидела. Потом Шелкунов со своими ушел, а за этими ОМОН приехал. Я даже чихнуть не успел, в две минуты увезли.

– За что?

– Не знаю.

– А зачем теперь пришли? Отомстить? Мы-то при чем?

– У них там жмурик, – сказал охранник.

– Кто?

– Ну, похоже, убитый.

– Кто убитый, где?

– Там.

Шоша терпеть не мог чего-то не понимать. Он, конечно, сначала позвонил в милицию. Ему ответили странно:

– Знаем.

– И что, если знаете? Ничего делать не надо? – закричал Шоша.

– Сделаем, не беспокойтесь.

Вот и весь разговор. Пока они сделают, от ресторана ничего не останется.

Шоша был храбр.

В нем жил дух предков, привыкших защищать свое жилище, а ресторан был для Шоши почти домом – он здесь дневал и ночевал.

Поэтому он, не дожидаясь, пока выломают дверь, открыл и вышел.

Охранник тут же предательски запер дверь изнутри, мысленно оправдывая себя тем, что никогда их не любил, а работал только из-за денег.

Шоша вышел, оглядел людей, увидел в сторонке женщину с юношей на руках, поднял руку. Надо начинать разговор, а там, по ходу разговора, будет видно.

– Здравствуйте! – громко сказал Шоша.

Толпа ответила свистом, криками, оскорбительными словами.

– Не надо кричать, все решим, – сказал Шоша.

– Что ты решишь, ара? – крикнули ему. – Человека убили!

– Он не ара, он азер! – поправил кто-то.

Этнографический спор мог затянуться, но Йогурт крикнул:

– Прекратите оскорблять по национальному признаку!

– Оскорбляйте по какому-нибудь другому, – подхватил Вилька, он же Вилен Свободин, человек известный в молодежной среде, в Интернете, его приглашали на телевидение, в известную комическую передачу, но, как уверял Вилька, испугались конкуренции, потому что он еще до начала записи довел своим юмором до истерики осветителей, операторов, режиссера, публику в студии, гримерш и костюмерш и даже самого ведущего, который, икая и утирая слезы, сказал: «Иди отсюда!»

Все одобрительно зашумели, увидев, кто с ними.

– Мы к этому не имеем отношения! – кричал Шоша.

– А кто милицию вызвал?

Вот оно, спасение, тут же понял Шоша. Как сказал охранник, кто тут был? Шелкунов был, Челобеев, Дуплянкин, Маркин. Но Челобеева, Дуплянкина и Маркина могут не знать, а вот Шелкунов известен всей стране. Он ведь мало что совладелец ресторана, он всей страны совладелец, можно сказать. Опасно на него сваливать? Да, опасно. Но, во-первых, почему сваливать? Это правда! Во-вторых, Шоша всегда может отговориться тем, что не сдавал Шелкунова, а, напротив, защищал его имущество.

– Шелкунов тут был! – закричал Шоша. – Он и вызвал!

– Какой Шелкунов? Тот самый?

– А какой же еще!

Толпа зашумела, словно обрадованная этой новостью. И правда, одно дело – взять штурмом провинившийся ресторан, другое дело – выступить против власти в лице Шелкунова. Это серьезнее и масштабнее.

Но у многих в руках были столбики от перил. Руки зудели, бросить столбики просто так на землю не хотелось, это скучно, это не завершает действия. Поэтому кто-то не стал сдерживать себя и швырнул-таки в стекло. Оно с великолепным звуком треснуло, но не разбилось. Тогда стали бросать все. Общими усилиями разбили несколько окон, после чего стали отходить к дороге, чтобы направиться…

А, собственно, куда?

Вопросом этим задавались многие, но неизвестно (и до сих пор не выяснено), кто дал ответ.

– В Кремль! – таков был этот ответ.

– В Кремль! – с охотой подхватили все.

– На Кремль! – еще раз завопил кто-то.

– На Кремль! – подхватили другие.

Казалось бы, какая разница – «в Кремль» или «на Кремль»? Но разница, конечно, есть. Недаром же братская наша самостийная Украина так борется за изменение правил русского языка в свою пользу и настоятельно требует, чтобы говорили «в Украину», а не «на Украину». Не только потому, что с «на» получается обидное географическое значение, а не государственное, как у острова или полуострова: «на Борнео», «на Кубу», «на Ямайку», «на Сахалин», а хотелось бы, чтобы как «в Англию», «в США», «в Аргентину». Но есть еще в предлоге «на» опасный призвук нападения. «В Украину, в Кремль» – как бы в гости, на экскурсию. А «на Украину, на Кремль» – это уже не в гости, это совсем другое [1] .