Он подъехал ближе и протянул ей руку. Настя коснулась его теплой сухой ладони, наткнулась глазами на его теплый ласковый взгляд и снова почувствовала на себе силу его обаяния, сопротивляться которой она когда-то не могла, как ни старалась.

– Больше чем нравится, – тихо сказал Соловьев. – Эта женщина мне очень дорога.

– А как же Марина? У вас ведь был роман.

– Ты прекрасно понимаешь, что Марина ничего для меня не значила. Она была влюблена в меня, а я просто пошел ей навстречу. Думал же я все это время только о тебе.

– Соловьев, ты неисправим! – засмеялась Настя. – Она влюбилась, а ты пошел навстречу. Точно так же было и со мной. Ты всю жизнь так живешь? Тебе проще пойти навстречу, чем отстаивать свое мнение, да?

Лицо Владимира приобрело замкнутое, сердитое выражение.

– Ты не права, – только и сказал он, выпустив ее руку. – Через несколько минут приходи на кухню, обед будет готов.

Конечно, не права, задумчиво сказала себе Настя. Мое любопытство в вопросе его болезни достаточно настойчиво, но здесь Владимир Александрович не желает пойти мне навстречу, хотя куда проще было бы один раз рассказать мне все и избавиться от моих назойливых приставаний. Неужели действительно сын?

А что? Идея богатая, усмехнулась Настя про себя. Сынок в компании с дружками решает ограбить собственного папашу, особенно если знает, что у папы с собой приличная сумма. Может быть, сынок сам-то в мероприятии не участвовал, а дружков навел, узнав заранее, когда папенька отправится в издательство за гонораром. А среди дружков вполне может оказаться студент. И почему бы этому студенту не быть юристом? Другой вопрос, как шпаргалка попала к Соловьеву. Да как угодно. Дружок-студент пришел в гости к сыну-подонку, что-то выкладывал из портфеля и не заметил, как выложил «шпору». Сын Игорь этого тоже не заметил, а Соловьев, когда собирал бумаги и переезжал в новый дом, случайно прихватил и эти криминологические листочки, если они лежали в общей куче бумаг на его письменном столе. Можно еще какое-нибудь объяснение придумать.

Но если эти маленькие листочки действительно связаны с кем-то из участников нападения на Соловьева, то что за срочность и необходимость их искать? Ну, дружил сын Игорь со студентом-юристом, ну, оставил этот студент в квартире Соловьевых свою шпаргалку, в чем криминал-то? Если этот студент ходил к ним в дом, то наличие среди бумаг Соловьева этих листочков ни в какой мере не свидетельствует о том, что тот же самый студент принимал участие в нападении и избиении. Зачем же их искать?

– Настя, все остывает! – раздался из кухни сердитый голос Владимира.

Она ушла в свои мысли так глубоко, что не заметила, как прошло время. Он же сказал, что можно садиться за стол через несколько минут, а прошло уже значительно больше. Настя быстро вскочила, предварительно сунув найденную шпаргалку в свою сумку. Целее будет.

Обед был невкусным и типично холостяцким: суп из пакетиков «Кнорр», сосиски с маринованными огурчиками из банки, кофе с финским кексом. За столом царило неловкое молчание. Наконец, когда дело дошло до кофе, Настя решилась.

– Володя, давай считать установленным, что твоя болезнь – это результат преступления. Не надо мне рассказывать про неизвестный науке вирус или нервное потрясение, в результате которого ты потерял способность ходить. Ты не хочешь в этом признаваться – твое дело. Но ты не прав. И я тебе это докажу. Тебя ограбили?

– Я не понимаю, к чему все это.

Соловьев сидел бледный как полотно, на лбу и висках выступила испарина.

– Ты все прекрасно понимаешь. Ты кого-то выгораживаешь. И у меня есть все основания полагать, что своего сына.

– При чем тут Игорь? С чего ты взяла…

– С того, что ты упорно отказываешься пригласить его сюда, хотя нуждаешься в помощи, пока твои издатели не пришлют тебе нового холопа. Чем вызвана такая острая неприязнь к сыну, ты можешь мне внятно объяснить?

– Я не должен тебе ничего объяснять. Мои отношения с сыном – это мое личное дело, тебя они не касаются.

Все было сказано предельно ясно. Можно, конечно, пойти на конфликт, припереть Соловьева к стенке, заставить признаться. Можно. Но нужно ли? Так ли уж необходимо ссориться сейчас? Ведь пока не доказано, что эта чертова шпаргалка – именно то, за чем охотились преступники. И более того, это наверняка не она, ибо поисками неизвестно чего в доме Соловьева руководят люди из издательства, а это означает, что сам характер искомого должен быть совсем иным.

После обеда они молча разошлись по своим углам. Соловьев уселся в гостиной возле стеллажа и методично перетряхивал книги, которые по очереди снимал с полок, в поисках случайно залежавшейся между страниц бумажки. Настя достала из архивного сейфа очередную папку.

Часам к восьми вечера она поняла, что устала. Ей надоел этот дом, в котором она не чувствовала себя уютно. Ей надоел Соловьев, которому поиски неизвестно чего были явно неинтересны и который с гораздо большим удовольствием переводил при каждом удобном случае разговор на межличностные темы. Ей надоели эти папки, бумаги, конверты…

– Все. – Она поднялась с пола, сладко потянулась и вышла в гостиную к Соловьеву. – С архивным сейфом я закончила. Может, погуляем полчасика хотя бы? Надо организм размять. Когда вернемся, я просмотрю бумаги из маленького сейфа, и на этом закончим.