— Какие передряги? — усмехнулся Дорогин. — Все в прошлом. Теперь, можно сказать, я вышел на пенсию. Не воюю ни с кем.

— Не зарекайся. Лучше ответь мне на один деликатный вопрос.

— Хоть на тысячу.

— Вопросы бывают не только приятные, но и немного странные. Ты зачем придумал для Склярова какую-то ерунду про газету, про кабельное телевидение? Неужели ты не мог просто сказать, что у тебя есть деньги, много денег, и ты их ему дашь.

— Он бы не взял.

— Нет, взял, — убежденно произнесла Тамара, — потому что сделан из такого же теста, как и ты. Для себя не взял бы, но для внучки — не смог бы ни сам отказаться, ни отказать тебе.

— Я не люблю ставить людей в неловкое положение, особенно если эти люди — мои друзья.

— Мы успели бы смотаться в Клин и обратно, дать ему деньги, и все проблемы решились бы с ходу. Ты же начинаешь выстраивать черт знает какие комбинации, начинаешь врать. Потом все равно правда вылезет наружу, и вот тогда уже станет неудобно и Григорию, и тебе.

— Я не люблю загадывать на будущее.

— А зря. Хотя нет, зря я на тебя наезжаю, — усмехнулась Тамара, — все дело куда проще и прозрачнее, чем казалось с самого начала.

— Расскажи, мне самому интересно.

— Ты хочешь на время уехать из Клина, хочешь побыть один и вместо того, чтобы сказать мне об этом открыто, обрадовавшись случаю, начинаешь обманывать людей, меня, себя. Ты готов заплатить за отъезд и одиночество бешеные деньги, хотя всех-то дел было сказать: «Тома, я хочу отдохнуть, порыбачить, съездить к другу.» Вот и все, разговор на одну минуту.

— Что сказала бы ты?

— Сказала бы — «поезжай.»

— Это ты сейчас так говоришь, а предложи я, заупрямилась бы, обиделась.

— Это я умею.

— Тамара, ты умная женщина и легко можешь придумать объяснение любому моему поступку. То, что ты сказала сейчас, — правда. Мне хочется уехать, хочется побыть одному.

— Одному — это в смысле без меня? — вставила Тамара.

Дорогин хотел сказать, что она ошибается, что ему и в самом деле необходимо одиночество, но осекся. Ехал-то он для того, чтобы побыть рядом со Скляровым, значит, об одиночестве речи быть не могло.

— Я прекрасно тебя понимаю, готова простить все, что угодно, лишь бы тебе было хорошо. Но только потом не обижайся, если в моей жизни к твоему приезду что-нибудь изменится.

— Когда оставляешь женщину одну, никогда не можешь знать, какой найдешь ее даже через один день. Меньше всего мне хотелось бы терять тебя.

— Не знаю, как получится.

Тамара говорила это смеясь, вроде бы не всерьез. Но Дорогин чувствовал, что в ее словах есть правда. Он прекрасно помнил, как у него все начиналось с Солодкиной — так случилось, что они много времени проводили вместе. Он был болен и не мог покинуть дом покойного Рычагова, она вынуждена была за ним присматривать.

«Может, это и не любовь? — подумал мужчина. — Может, мы просто привыкли друг к другу? Общаясь с другими людьми, мы стараемся казаться лучше, чем есть, не делаем многое из того, что хотелось бы. Но, когда с утра до вечера мы находились рядом, поневоле теряли бдительность, расслаблялись, позволяли говорить себе то, о чем в другое время смолчали бы. Кто знает, что такое любовь? — подумал Дорогин. — Все произносят это слово, но каждый подразумевает под ним свое. Это как в книге, прочтешь фразу:"Он увидел свою любимую", и каждый увидит тот образ, который хотелось бы видеть ему. У каждого своя любимая, хоть и называют ее все одним словом.»

— Тебя спасло лишь одно, — продолжая смеяться, сказала Тамара, — ты обещал приехать через неделю, значит, не так уж рвешься расстаться со мной.

— Я даже не подумал об этом. Я так привык быть рядом, и мне кажется, это будет вечно.

— Не обольщайся. Все хорошее, как, впрочем, и плохое, когда-нибудь кончается. И кончается внезапно.

— Мы же не расстанемся с тобой надолго?

— Не знаю, Я уже разучилась быть одна, и кто его знает, что мне взбредет в голову, когда пойму, что существует не только слово «мы», но и «ты», «я.»

— Не создавай трагедию на ровном месте, — попросил Дорогин.

— Нет, я только предупреждаю тебя.

— Зачем?

– Чтобы потом не удивлялся,

— Ты умеешь держать в напряжении, — улыбнулся Дорогин и ощутил, что уже наелся, хотя и не съел половины того, что съедал обычно. — Пошли, поможешь достать мне деньги.

— Нет, я специально не хочу знать, где они лежат.

— Ты упряма.

— Какая есть.

Дорогин сообразил, настаивать не следует, лучше потом, в другой раз, как бы случайно показать ей одно из тех мест, где спрятаны деньги.