Вика не спросила, по какому телефону можно со мной связаться, и я был этому рад.

Три дня после этого я приходил по вечерам к матери, выслушивал ее бесконечные монологи о врагах, которые стремятся извести на корню всех русских в России, но все равно это было лучше, чем Викино покорное молчание. Мать хоть и сумасшедшая, но не совсем безумная, поэтому у нее сразу возник вопрос, а почему, собственно, ее сын не ночует дома. И поскольку сын не смог придумать более или менее сносное вранье, то после монологов об антирусских настроениях в правительстве на мою голову выливались не менее длительные и эмоциональные монологи о том, какая сука и проститутка моя жена Вика, какая плохая она хозяйка, совершенно за мной не ухаживает и ни капельки меня не любит.

На четвертый день я, как обычно, позвонил Вике, чтобы узнать, кто меня искал, и услышал, что звонила Каменская из уголовного розыска, оставила свой телефон и очень просила ей перезвонить. Я дисциплинированно перезвонил.

– Нам с вами нужно еще раз встретиться, – сказала она.

– Хорошо, я приеду, – послушно ответил я.

На этот раз она встретила меня холодно, смотрела с нескрываемой враждебностью и вообще была какой-то другой.

– Вы нашли убийц Вити и Оксаны? – спросил я.

– Нет, пока не нашли. И в этом, Александр Юрьевич, есть и часть вашей вины.

– Не понял, – озадаченно протянул я.

– Вы назвали мне не всех, с кого Андреев брал деньги за передачи.

– С чего вы взяли? Я назвал всех.

– Может быть, забыли кого-то?

– Не может, – резко ответил я. – Я всех отлично помню. И всех назвал.

– Понимаете, какая штука получается, – задумчиво сказала Каменская, – мы нашли человека, который заказал газете статью о вашей передаче. Совершенно нейтральный человек, ни в чем плохом не замешанный. Понятно, что он выполнял всего лишь роль посредника. С него и взятки гладки. Но ни с кем из тех людей, которых вы назвали, он не контактирует. Среди его знакомых есть только один человек, который был гостем вашей программы, но в вашем списке его нет. Как же так, Александр Юрьевич? Выходит, одного-то человека вы умудрились забыть. Нехорошо.

Я начал злиться. Что она дурака валяет? Никого я не забыл. Кроме одного, которого не назвал умышленно. Того самого, благодаря которому я познакомился с Лутовым. Я просто не хотел, чтобы этого человека дергали работники милиции, я не хотел, чтобы у него были неприятности из-за меня. К убийству он не мог иметь никакого отношения, в этом я был абсолютно убежден. А всех остальных деятелей я наизусть помню, хоть ночью разбуди. И чего она ко мне привязалась? Крыса белобрысая. В этот момент я уже забыл, что именно благодаря ей, белобрысой крысе, я узнал, что моей жизни не угрожает и никогда не угрожала опасность, что никакого наемного убийцы не было. Сейчас эта странноватая женщина вызывала во мне только раздражение.

– Я вам еще раз повторяю: я назвал всех и ни одного человека не забыл, – зло сказал я. – Если вы не можете найти преступников, так это ваша головная боль, и нечего перекладывать ее на меня.

– У-у, вот как вы заговорили, – негромко произнесла она, глядя на меня с нескрываемым любопытством. – Ладно, не хотите вспоминать своих оплаченных гостей, будем с вами кино смотреть.

Только тут я заметил, что в кабинете появился видеомагнитофон, которого в прошлый раз здесь не было. Каменская вставила кассету и снова уселась за стол с пультом в руках. На экране возникло мое собственное лицо. Не успел я удивиться, как появилось второе лицо, и по оформлению задника я сообразил, что это запись одной из моих передач. Как раз той, где гостем был руководитель кризисного центра. Каменская остановила воспроизведение.

– Припоминаете?

– Да, конечно, – рассеянно кивнул я. – И что из этого?

– Пока ничего. Смотрим дальше.

Теперь на экране было лицо мне незнакомое. Человек сидел прямо перед камерой, но было понятно, что в съемке участвуют по меньшей мере двое, потому что чей-то голос задавал ему вопросы.

– Ко мне обратился человек с вопросом, может ли он опубликовать в газете свой материал. Я ответил, что на рекламное пространство существуют расценки. Он может купить место и печатать на нем все что пожелает. Он сказал, что это будет авторская статья, а не реклама.

– И что вы ему сказали?

– Сказал, что если суть написанного в статье не противоречит концепции издания, то возражений не будет. Он заверил меня, что в статье нет ничего политического и ничего оскорбляющего властные структуры. Кроме того, в ней нет ничего, что могло бы послужить поводом для обращения кого бы то ни было в суд с иском о защите чести и достоинства.

– Вы сами видели статью?

– Нет, этим занимался редактор, ответственный за выпуск.

– Как называлась статья?

– «Прощай лицо, да здравствует грим!»

– Вы знаете человека, который к вам обратился?

– Он был мне незнаком. Но он оставил свою визитку.

– Где она? Вы можете ее показать?

– Вот, пожалуйста.

Теперь весь экран занимала белая визитная карточка, на которой золотистыми буквами были написаны фамилия и имя. Они ровным счетом ничего мне не говорили.

Каменская снова нажала кнопку «стоп».

– Вам знакомо это имя?

– Нет. Я никогда его не слышал.

– Хорошо, пойдем дальше.