Шрифт:
Конец второй части
Приложение
Тимофей Горкин
Пускай Вселенная остывает
(драма-трагедия)
Вместо Пролога
Автор: Я, автор, век влачу как торбу на плечах.
Среди долин, восхолмий и нагорий, а также океанов.
А в торбе — полный негоразд, загадка на загадке.
Всё сумрачно в подлунном бренном мире…
Вот небо, но о нем не будем — оно безмолвно.
Тогда о чем? Да вот хотя б — про это:
Про сталью огнепышущих драконов,
Что в бой идут и гибнут в нем.
Или про тучи, что как люди,
А люди — тучи. И так у них всегда.
Или про флейту, инструмент известный.
На ней еще старик Гомер играл,
Когда был зряч, а зряч, увы, он не был.
Так что ж воспеть? О чем поведать?
Иль о холодных льдинах океанов,
Что моряков безжалостно ввергают
В свою пучину бед, юдоль страданий?
Нет, всё это не то. Всё мелко.
А впрочем, замолчу-ка лучше.
И вдаль уйду.
И будь что будет!
Собственно Пролог
Автор (смотрит за кулисы):
В истертых старых сапогах, подбитых мехом,
В одежде странной, не по росту
По сцене не спеша прошел.
И сел на табурет, такой же деревянный,
Как палубы ахейских кораблей.
Он смотрит на меня спокойно.
А этот грим? — Вергилий Данта.
Он что-то говорит.
Голос: «Здесь пустота и нет миров.
Театр, среди времен забытый.
Вот декорации, кулисы, занавес,
И рампы свет едва мерцает
В пустоте…
Так что же, режиссер,
Берешься сделать драму?
Подмостки ждут. Накрашены давно».
Автор: Я — режиссер? Пускай. Но нет актеров.
Ведь невозможно драму показать, когда
Ни одного не сыщешь.
Без них театр мертв.
Голос: «Нет, твой театр не жив, не мертв.
Он просто есть. А что ж актеры?
Актеры будут…
Но для начала, режиссер, взойди-ка ты на сцену.
Или ж спустись сюда, на сцену, с высот своих».
Автор: Сказал и в тот же миг исчез,
Как будто сон, оборванный сюжетом.
И вот я здесь, стою у рампы.
Кто я? —
Чей-то сон? производитель снов? или мираж себя,
В забвенье помещенный, как в банку таракан,
И там навек забытый вместе с банкой?..
Вы, небеса… Как далеки!
Молчите. Но даже тишина мне ваша не слышна.
Один лишь я. И брошенный театр.
А вот огонь горит и светит бутафорский
В средине сцены.
Откуда? Почему? И сверху…
А сверху звезды, словно на холсте
Художника— маляра: просто пятна.
И гул шагов далеких.
(Садится в кресло-качалку в углу сцены.)
Акт первый
Тяжко влача дубину по ступенькам, на сцену вламывается-вторгается дикарь. Жадно переводит дух — запыхался.
Дикарь (озираясь, бродя и принюхиваясь; дубина елозит по сцене):
Похоже, оторвался… Да, ушел,
Не слышно криков «стой» и топота погони.
Как тихо тут… Не грех передохнуть,
Не пахнет саблезубом, ни медведем…
Век каменный — жестокий век!
Цивилизация — величественно слово!
В соседнем племени давно костры пылают,
Для всех, а не для ритуалу,
И греться может всякий невозбранно,
Струится, льется бронза, пахнет хлебом рж'aным,
А мы-то чахнем по пещерам стылым.
И гроз боимся, словно и не человеки —
Венцы творения, цари природы!
Не сахар нам такое прозябанье.
У них там, говорят, уж танцы —
Не наше варварство.
И д'eвицы куда пышней и глаже,
А также чище, и благоухают…
Да их колдун от всех болезней лечит!
А наш? Один рецепт: больной? в котел!
В котел — меня?! Нет, никогда!
Меня нельзя в котел!
Я ж должен приобщиться свету знанья.
(Прекращает ходить взад-вперед, задумывается, опершись о дубину.)