Фомка привел сюда Юру на всякий случай, не попадутся ли здесь железные скобы или вообще какой-нибудь железный хлам, но все тут было подобрано чисто, а камень чрезвычайно соблазнительно улегся над балкой. И вот он кивнул Юре понурой своей головой и сказал командно:

— А ну, берись за этот оттеда, а я отседа! Берись! — и нагнулся над одним камнем.

— Ну? — спросил Юра, покорно взявшись за камень.

— Теперь поверни его… Поворачивай до балки! Вот так!.. Еще трошки!

Повернули. Камень стал на самой бровке обрыва.

— Толкай ногой! — с подъемом скомандовал Фомка, поставив свою замысловато исчерченную голую ногу на камень.

Поставил на камень и Юра свою, в кожаной сандалии.

— А ну, разом! Майна!

Толкнули, и камень шумно запрыгал и улегся на дне балки.

— Зачем? — спросил Юра.

— Чего зачем?.. А ну, давай еще!.. Думаешь, не достанут? До-ста-нут, брат, если захочут… Бери вот этот теперь!

Так они столкнули в балку камней двадцать, пока не вспотели, не исцарапали себе руки до крови, вообще не устали.

— Хватит! — сказал тогда Фомка. — Давай идем теперь кусты жечь! У меня есть спички…

Жечь кусты — это оказалось делом куда более легким и веселым: огонь вообще хотя и озорная, но веселая штука.

Для этой новой игры они не так далеко и отошли от сломанного дома: кусты дубняка и граба начинались здесь же и шли по причудливо изгибистым предгорьям до самых гор, где уже разлеглись настоящие, матерые леса и белели в них лесные сторожки.

Юра узнал в этот день, чего не знал раньше, что кусты, такие зеленые и сочные на вид, могут отлично гореть, стоит только собрать несколько кучек сухих листьев и веток и поджечь их одну за другой при небольшом ветерке.

Фомка истратил все свои четыре спички, но недаром: огонь шипел, трещал, взвивался до верхушек кустов — работал добросовестно. Даже Юра был восхищен этим. Ему только жаль стало такой густой и яркой зелени, и он сказал об этом Фомке.

— Поджигай там вон, иди, — толкнул его деловито Фомка. — Ишь ты, он об чем тоскует. На тот год еще лучшей вырастут!

Кусты пылали. Стелился удушливый дым. Пылали кусты на склоне, в виду города. Из города многим казалось, что тут пожар, что горят какие-нибудь постройки, но какие именно — не видно за сильным дымом.

От ближайших домов кто-то показывал сюда руками и как будто кричал кому-то назад, — должно быть, вызывал охотников сбегать сюда посмотреть. Юра вспомнил — читал он у Майн-Рида или Густава Эмара — пожар в прериях. Возбужденный, говорил он Фомке, подпрыгивая:

— Сейчас мустанги побегут табунами. Бизоны.

— А что пожарная команда прискачет, это да! — восторженно сообщил Фомка свою догадку.

— Ну-у? По-жар-ные?

Юра начал понимать, что, пожалуй, это уж перестало быть невинной забавой: кусты горели на большом пространстве. И кто-то, трое, остановились на видном отсюда повороте шоссе и двинулись вдруг в их сторону.

— Теперь бежать надо, — хладнокровно сказал Фомка. — В эту сторону бежим… Ты пригинайся вот так…

И он первый шмыгнул между кустов в направлении к лесу, за ним изо всех сил бросился бежать Юра.

Ему уже казалось положение их безнадежным. Куда же они могут убежать, если за ними погонятся верховые, например? Тогда их, конечно, настигнут. И, забыв обо всем недавнем, он опередил Фомку, он перескакивал через камни, рытвины, по сухой, точно чугунной земле, по желтым глинистым обрывам, он бежал, часто зажмуривая глаза от хлеставших веток.

Он боялся оглянуться назад, думая, что Фомка отстал, что его уже схватили, и теперь ему надо самому найти удобную и самую близкую тропинку, какая бы вывела его к дому. Но Фомка и не думал отставать, — он только круто взял в сторону и как-то непонятно очутился впереди Юры, указывая ему рукой, куда бежать дальше.

Минут десять они так бежали.

— Пу-скай теперь тушат!.. А то пожарные лодыря гоняют! — сказал Фомка и вдруг совсем не в тон, вдохновенно добавил: — Хочешь, я тебе одну штуку покажу?

Юра был уже так напуган тем, что его могли бы захватить пожарные и отцу его вышла бы из-за него неприятность, что только махнул рукой:

— Не надо больше. Ничего больше не буду. Домой хочу.

— Ты думаешь, дом твой уйдет? — прищурился Фомка. — Не уйдет, брат!.. А штуку эту ты у меня, может, купишь…

— Какую штуку? — насупился Юра.

— Такую… Финку! — весьма таинственно сказал Фомка. — Это такая большая финка, прямо чистый кинжал!

— Кин-жа-ал? — просиял вдруг Юра. — Где он?