В катастрофе конца времени Имя — это то единственное, за что люди смогут ухватиться (Зах 13:9). Также и те власти, которые притесняют народ Ягве, почувствуют Имя. Имя явит себя угнетателям: «О, если бы Ты расторг

небеса [и] сошел! горы растаяли бы от лица Твоего, как от плавящего огня, как от кипятящего воду, чтобы имя Твое сделать известным врагам Твоим; от лица Твоего содрогнулись бы народы» (Ис 64:1–2).

Освобождение Израиля

Вторая фаза эсхатологической драмы — освобождение народа, очищение Израиля и собирание воедино всех рассеянных. И это эсхатологическое освобождение тоже осуществится в Имени: «Во дни Его Иуда спасется и Израиль будет жить безопасно; и вот имя Его, которым будут называть Его: “Сущий [1006] оправдание наше!”» (Иер 23:6). Спасение Иуды сопровождается возглашением Имени над народом. Сущий восстанавливает праведный порядок, воздает народу по его заслугам, удостоверяет это. В тот день Сущий предаст позору угнетателей, «бесславящих Имя Его» (Ис 52:5, ср. Мал 1:6). С другой стороны, Его народ «узнает [1007] имя Мое; поэтому [узнает] в тот день, что Я тот же, Который сказал: “Вот Я!”» (Ис 52:6). В освобождении Израиля имя Сущего и имя Израиля узакониваются раз и навсегда. Кто презирает Израиля [1008] , тот презирает Имя (Ис 66:5). Это освобождение сопряжено с фундаментальным очищением. В этом очищении также все вращается вокруг Имени: «Истреблю с места сего [из Иерусалима. — Прим. авт.] остатки Ваала» (Соф 1:4). Лишь те, кто чтит Имя (Ис 29:23), воздает ему славу (Мал 2:2), благоговеет перед ним (Мих 6:9, Мал 3:20) и трепещет перед ним (Мал 2:5), будут избавлены.

Восстановление рая

Новая фаза в эсхатологической последовательности событий ознаменовывается тем, что Сущий восстанавливает первозданный порядок творения. В жизни вновь проявляются райские отношения. Но и в это райское время обновления Имя оказывается в центре: «И до сытости будете есть и насыщаться и славить имя Господа Бога вашего, Который дивное соделал с вами, и не посрамится народ Мой во веки. И узнаете [1009] , что Я посреди Израиля, и Я — Господь Бог ваш, и нет другого, и Мой народ не посрамится вовеки» (Иоил 2:26–27), Время обновления характеризуется полной удовлетворенностью по сравнению с настоящим временем, о котором сказано: «В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю» (Быт 3:19).

Царство Бога

В этот период обновления Имя стоит в центре, так как конец времени есть, собственно говоря, начало царствования Бога. В конце сделается явным, что

Сущий есть первооснова творения и истории. Он — царь; это значит: Он, Первый и Последний, приводит в единство творение и историю. Это как если бы солнце взошло и явило себя как истинный и единственный центр вселенной: «В тот день будет Ягве [1010] (1) един, и имя Его едино» (Зах 14:9). В конце будет присутствовать только Сущий. Вновь и вновь это единство Сущего обыгрывается как основная тема эсхатологических чаяний (Иер 33:59, Иез 34:23; 37:22–24, Ос 2:2, Соф 3:9). Иногда установление закона Ягве связывается с приходом Мессии, который как заместитель Сущего установит Его владычество. Но даже и тогда главным событием должно будет стать представление Имени. Мессия явится и «будет пасти в силе Сущего, в величии имени Сущего, Бога своего»*(2) (Мих 5:3).

Обращение народов

Финальная фаза в истории конца времени — это полное изменение всех народов, или тех, кто уцелеет в катастрофах. Народы будут собраны «к месту Имени “Сущий воинств”, на гору Сион»*<3) (Ис 18:7). Корабли Фарсиса придут в Иерусалим, возвращая всех рассеянных израильтян «и с ними серебро их и золото их, во имя Сущего*(4)» (Ис 60:9). На дальних побережьях услышат прославление Имени Сущего (ср. Ис 24:15). Подобно народу Израиля, и другие народы очистятся и обратятся к Имени Сущего. «Тогда Я дам народам другие, чистые уста, чтобы они могли прославлять Имя Сущего»*(5> (Зах 13:9). Тогда будет так, что Сущий даст народам познать*(6) свое Имя. Это — абсолютное завершение, конец. «Я говорил народу, который не призывал меня по имени: “Вот Яп»*<7) (Ис 65:1).

3.6.2. Смерть на кресте и прославление

В жизни Иисуса из Назарета наступает поворотный пункт, когда он отправляется в Иерусалим. Лука описывает этот момент в торжественных тонах: «Когда же приближались дни взятия Его [от мира], Он восхотел идти в Иерусалим» (Лк 9:51, ср. Мф 19:1–2, Мк 10:1). Тон уже был задан в первом предсказании Страстей (Мф 16:21, ср. Мк 8:31–33, Лк 9:22) и во время Его преображения

на горе, где Он говорил с Моисеем и Илией «об исходе Его, который Ему надлежало совершить в Иерусалиме» (Лк 9:31). Иисус избрал этот исход. Ученики дивились этому, а иные были в страхе: «Когда были они на пути, восходя в Иерусалим, Иисус шел впереди их, а они изумлялись [1011] и, следуя за Ним, были в страхе» (Мк 10:32). Затем следует третье возвещение Страстей: «Вот, мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам, и осудят Его на смерть» (Мк 10:33, ср. Мф 20:17–19, Лк 18:31–34).

Исход Иисуса

Путь в Иерусалим, — путь, который оборачивается исходом из жизни, — это темная череда событий. Внутреннего смысла этого касается Иоанн. Он делает это, выявляя, прежде всего, явное непонимание происходящего. У него Иисус говорит фарисеям: «Еще недолго быть Мне с вами, и пойду к Пославшему Меня; будете искать Меня, и не найдете; и где буду Я, [туда] вы не можете придти» (Ин 7:33–34). Они инстинктивно думают о поездке заграницу (Ин 7:35), хотя и не уверены в своем истолковании (Ин 7:36). Немного позже Иисус повторяет: «Куда Я иду, [туда] вы не можете придти» (Ин 8:21). На этот раз они думают о самоубийстве: «Неужели Он убьет Сам Себя, что говорит: “Куда Я иду, вы не можете придти”?» (Ин 8:22). Незадолго до своей смерти Иисус вновь говорит о своем исходе — на этот раз своим ученикам. Петру Он говорит: «Куда Я иду, ты не можешь теперь за Мною идти, а после пойдешь за Мною» (Ин 13:36). Петр верно догадывается, что путь, которым намерен идти Иисус, связан с утратой жизни (Ин 13:37, см. также 21:19). В конце концов Иисус сам объясняет смысл своего исхода: «Я иду приготовить место вам» (Ин 14:1–3). Путь страданий и смерти ведет Иисуса в дом Отца (14:2) — в место, которого нельзя достигнуть вне этого пути. Иисус думает, что этим утверждением путь Его самоотдачи как путь к Богу адекватно объяснен. Он предполагает, что ученики наверняка поняли, о чем Он говорит: «Куда Я иду, вы знаете, и путь знаете» (Ин 14:4). Но Фома честен: «Господи!* не знаем, куда идешь; и как можем знать путь?» (Ин 14:5). Иисус отвечает на это: «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня» (Ин 14:6). Его смерть на кресте открывает путь к Богу, к подлинной жизни, к вечной жизни: «Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни» (Ин 8:12). Иоанн старается сохранить мотив исхода даже по ту сторону смерти. Пустая могила, отваленный камень, льняные пелены, плат, который был на голове Его — безмолвные свидетели Его исхода: «Унесли Господа из гроба, и не знаем, где положили Его» (Ин 20:2). Любимый ученик «увидел» этот факт исхода и «уверовал» (Ин 20:8). Жизнь Иисуса изображена как уход, как необратимое исчезновение в смерти, истолковываемое как необратимое исчезновение в Боге. В этом плане бросается в глаза, что все связи Иисуса разорваны: связь с Марией, Его Матерью (Ин 19:26–27), связь с учениками (Ин 20:1-10) и связь с Марией Магдалиной (Ин 20:11–18).

Распятый

Исход Иисуса в глазах тех, кто остался после Него, — это позорная смерть на кресте. Хорошо известно, что в римском контексте распятие было унизительной казнью. Потому и смерть Иисуса на кресте изображена как событие, вызывающее издевательства со стороны прохожих (Мф 27:27–44). Однако в то же время это социальное унижение является и религиозным падением. «Других спасал, а Себя Самого не может спасти; если Он Царь Израилев, пусть теперь сойдет с креста, и уверуем в Него» (Мф 27:42). Это религиозное падение вызывает настоящее разочарование учеников. Ученики, идущие в Эммаус, сжато резюмируют происшедшее: «Они сказали Ему: что было с Иисусом Назарянином, Который был пророк, сильный в деле и слове пред Богом и всем народом; как предали Его первосвященники и начальники наши для осуждения на смерть и распяли Его. А мы надеялись было, что Он есть Тот, Который должен избавить Израиля; но со всем тем, уже третий день ныне, как это произошло» (Лк 24:19–21). Смерть Иисуса на кресте — это религиозное падение: пророк, сильный пред Богом, повержен.

Крест, однако, есть нечто большее, чем религиозная деградация. Крест означает конец всякой религиозной системы координат. Все, что может быть понято на основе рациональных априори, терпит крах на фоне этого предельного абсурда. Даже категория «чуда» не может сообщить смысла кресту, равно как и категория «премудрости» (1 Кор 1:22). Крест выступает как абсолютная бессмысленность. Поэтому то, что Бог должен истолковать этот абсолютный конец как откровение нового начала по ту сторону конца, могут уразуметь только нищие духом, дети, у которых нет еще никакой системы координат. Они способны постигнуть этот непостижимый поворот Бога (1 Кор 1:27–28).