Федька, внимательно слушавший разговор, высказал свое мнение:

— Не иначе, Александр Иванович, врачи специальное задание выполняют. По заданию командования, одним словом, действуют.

— Вполне возможно, — согласился рыжеусый. — Всякое на войне бывает. Не могли своевременно вывезти раненых — врачей около них оставили. Такая и моя думка…

Помогать надо нашим медикам всем, чем можем. И дисциплину — строже, чем на фронте.

Рыжеусый обвел всех взглядом. Никто не возражал.

— Где-то теперь наши апостолы? — раздумчиво спросил чернобровый (так называли в палате двух раненых, Петра и Павла, которые недавно ушли из больницы). — Может, до своих потопали.

— И тебе, балагур, надо к выходу готовиться. Торчать тут расчету нет. Корми тебя, да еще дрожи за тебя же, — Александр Иванович разгладил усы. — Я тоже не задержусь. Через два-три дня сменю позицию.

Дверь палаты раскрылась. Няни несли тарелки и ведро борща.

— Обедать, родимые, будем.

— Обедать — не дрова рубить, на это мы всегда согласны, — пошутил Володя-чернобровый.

— После обеда старшого на склад направляйте. За табаком.

— Бесподобно! — воскликнул чернобровый. — Перекурим еще одну фрицеву проверку!

Рыжеусого Александра Ивановича днем направили на вещевой склад больницы. Там ему выдали ватную фуфайку не первого срока. Была она в меру замаслена, в меру изношена.

Перебирая пачки ватных брюк, кладовщик Кубыльный сетовал:

— Конечно, из чертовой кожи или вельвета были бы лучше брюки, но что же делать, если их нет? Есть такое слово в армии: не положено. Если не положено по уставу или по приказу — спорь хоть до полусмерти, результата не добьешься. Не положено! Вот и штаны из вельвета не положены: они — сугубо штатские, а теперь тебе пригодились бы за первый сорт.

Рассуждая, Кубыльный перекидывал тюки, рассматривал какие-то одному ему известные метки. Один тюк задержал:

— Эти, пожалуй, подойдут.

Развязав тюк, он вытащил брюки.

— Померь. Не подойдут — будем еще искать.

Сбросив тапочки, Александр Иванович надел ватные штаны, согнул одну ногу, вторую, присел, сунул руки в карманы.

— Хороши: не трещат, не жмут, не давят. Значит, в самый раз. Спасибо!

— Действительно, брючки — в самый раз! А на вату — не обижайся. И она не во вред: ночи в горах уже холодные.

— А ты почему знаешь, что мне — в горы? — настороженно спросил Александр Иванович.

— Для меня это не секрет. Условный знак на распоряжении о выписке проставлен. Да и то сказать, в ватных брюках по городу щеголять рано, жарковато еще. Маскировка нарушается.

— Ну, скажу я тебе, — здорово тут у вас все поставлено! — с чувством произнес Александр Иванович.

— Может, и не здорово, а порядок в нашей медицине есть, — улыбнулся Кубыльный.

— Скажи тогда, дорогой товарищ, как мне из города выбираться? В какую сторону? В каком направлении?

— Много же ты от меня захотел. Моя задача — обмундировать. Выполнил я ее? Что молчишь? Скажи: выполнил или нет?

— Я полагаю, вполне обмундировал, стало быть, выполнил, — отозвался Александр Иванович.

— На этом мои обязанности и закончились. Иди, брат, в палату, а там найдут тебя кому положено. Так-то вот: порядок в медицине!

— Спасибо тебе и другим за этот превосходный порядок! Значит, ждать в палате?

— Подожди, конечно. Поезд же у тебя не уходит, — добродушно, с украинским лукавством улыбнулся Кубыльный.

Удивленно покачивая головой, Александр Иванович отправился к себе в палату. Он не мог еще успокоиться от того, что услышал от Кубыльного.

В палате Александра Ивановича первым встретил, конечно, Володька-чернобровый.

— Прекрасно, Александр Иванович! Восхитительно! Вполне можно отправляться на новогодний бал-маскарад. Архангельский лесоруб на знойном юге. Спешите видеть!

— Остановись, балабон! — прикрикнул на него Александр Иванович.

— Правильно, Александр Иванович, — поддержал Федька. — Это про нашего Владимира сказал Кузьма Прутков: если у тебя есть фонтан — заткни его, дай отдохнуть и фонтану.

— Отменно сказал товарищ Прутков о нашем чернобровом! — Александр Иванович посмотрел на Федьку. — А ты ему, зубоскалу Володьке, спуску не давай. Ты, брат, не под одеяло хоронись, а вот так, наступай!

— Перед коалицией молодых и старых — сдаюсь! — Владимир шутливо поднял руки.

Начало смеркаться, когда старшая сестра Римма Жуковская позвала Александра Ивановича к заведующему отделением.

Лидия Григорьевна что-то писала. Быстро взглянув на вошедшего, сказала:

— Риммочка, вы свободны. Садитесь, Александр Иванович, подождите минутку.