Остальное, монсеньер, вам известно. Мы избегали каждого селения и держали занавески кареты плотно задернутыми. Отдыхали где-нибудь на лугу или в леске, при одной такой остановке Цедвиц заново надел женское платье. Признаться, я не видывал лучшей няньки, нежели юнкер.

Убежден, монсеньер, из-за нашей авантюры наследная принцесса сядет в калошу. Хозяйская дочка живописует похищение во всех подробностях, умолчит только, что похищенная нянька — мужчина и ее любовник. Если мы постараемся охранять юного принца понадежней, — ни одна душа ни о чем не догадается.

— Постараемся получше людей герцога, — ответил принц Александр. — Они потеряли не так уж много, но мы рискуем потерять все. Спокойной ночи, маркиз.

Он сердечно пожал руку Чивителле. Как только маркиз вышел, в другую дверь тихо постучали.

— Кто там? — крикнул удивленный принц.

Дверь отворилась и вошел Цедвиц.

— Прошу прощения, сиятельный принц. Мне нужно кое-что вам рассказать. Я ждал в соседней комнате, пока вы не останетесь один.

— В чем дело, друг мой?

— Маркиз, по-видимому, сказал вам, что в первом похищении виновна наследная принцесса.

— Ну да.

Цедвиц подошел ближе к постели, наклонился и прошептал:

— Он ошибается. Это была не наследная принцесса.

— Кто же тогда?!

Юнкер поднял руку в сторону завешенной картины.

— Она.

— Кто? — нахмурился принц. — Вероника? Откуда ты знаешь?

— Когда я выхватил ребенка из ее рук, вуаль откинулась. В лунном свете появилось лицо. Клянусь вам, это была дама из Мурано.

Принц с минуту молчал.

— Благодарю вас, юнкер, — задумчиво проговорил он. — А теперь идите спать.

Он долго сидел неподвижно, затем встал и зажег все свечи. Несколько раз прошелся взад и вперед. Вероника? Юнкер не мог ошибиться, он единственный видел таинственную похитительницу без вуали. Юнкер знал ее хорошо, видел ее портрет и здесь и в Венеции, восторгался портретом едва ли менее, чем он сам. Да и оригинал конечно остался в памяти Цедвица: он видел Веронику и ее спутницу, когда они все плыли из Кьоццы и сошли на берег в Мурано; дважды или трижды юнкер сопровождал его в Мурано и там, в саду, обменялся с ней двумя-тремя фразами. Наконец, стоял у ее ложа, когда она болела…

Нет, юнкер не заблуждался. Лицо этой женщины, раз увидев, забыть нельзя!

Но в таком случае… как все это понять?

Только в одном смысле: она действовала по поручению ее друга и советчика — армянина, который к тому же и его друг и советчик.

И действовала для него, принца! Кажется, взаимосвязь ясная. Армянин терпеливо ждал, когда же он, принц, проявит инициативу. И поскольку все тянулось и ничего не происходило, армянин побудил эту женщину… он хотел показать ему, принцу, что время колебаний и промедлений миновало! Он не мог решиться, что ж, решили за него: он боялся действовать, эта женщина — нет!

Конечно, волей случая его план удался, другой провалился. Но провалился лишь в последний момент, благодаря отчаянной выходке юнкера. Он все-таки решился действовать, правда, фактически позже, чем его тайный друг и любимая женщина, его план удался, да, и этот успех поставил под удар Веронику.

Он подошел к портрету, раздвинул занавес, долго смотрел. Снял с шеи золотую цепочку, открыл круглый медальон, который она ему подарила в Мурано, и принялся сравнивать с портретом.

Позади послышался легкий вздох. Он испуганно обернулся…

В центре комнаты недвижно стояла Вероника.

Принц Александр схватился за лоб, зашатался, оперся на спинку стула.

— Ты?.. — прошептал он.

Подошел, потянулся ее обнять, она мягко отстранилась. Опустился на колени, принялся страстно целовать ее руку. Она погладила его волосы, промолвила:

— Встань.

Он порывался спросить, задать массу вопросов. Она заметила, улыбнулась.

— Не надо. Не спрашивай, откуда пришла, куда пойду… Он послал меня… велел передать, скоро ты его увидишь.

Он снова взял ее руку, она медленно отняла.

— Стой спокойно. Не прикасайся, не преследуй меня.

— И когда я вновь тебя увижу?.. — пробормотал он.

Тягостная улыбка исказила ее черты.

— Скоро… Скоро… Когда он захочет…

И медленно вышла из комнаты.

Принц смотрел вслед, шаги еще слышались. Ах, она стояла здесь, перед ним, существо из плоти и крови! И все же он сомневался — не видение ли это, не фантастический ли, одурачивший его призрак?