От того, каким тоном он сказал последнюю фразу, во мне все похолодело. Я поняла, что, хоть мы и перешли на новый уровень общения, бояться я его так и не перестала.

– Так когда мне приходить-то?

– Полдевятого утра, – резко сказал Сталин.

– Но полдевятого я только уйду.

– Значит, вернешься в восемь часов тридцать минут и одну секунду! Я так хочу. И не вздумай там у себя несколько дней сидеть. Я сразу это почувствую!

– Ладно. Ладно. Как скажешь… У меня как раз что-то вроде отпуска получилось. Могу себе позволить отдых.

– Очень хорошо. У меня тоже завтра день свободный. Вместе его и проведем. А теперь спать ложись. Иначе свое возвращение в 2010 год проворонишь и будешь там опять без одежды прыгать…

Телепортировавшись возле мирно посапывающего Натаныча, я призадумалась, как быть дальше. Я, конечно, обещала Сталину мгновенно вернуться обратно. Но, с другой стороны, почему я, собственно, должна его беспрекословно слушаться? Он мне не указ! Я женщина свободная. И вообще… Мне надо по магазинам прогуляться, чтобы его же, кстати сказать, блажь удовлетворить с нарядами этими, как он выразился, более элегантными. И потом, я должна отдохнуть от постоянного напряжения, в котором он меня держит. Слова лишнего ему не скажи. Исчезновения мои его бесят. В рассказы он мои не верит… Все!

Я встала с ковра и, поставив на видное место координатный прибор, тихонько ушла. Приняв душ, я накрасилась, быстро похлебала кофе и поехала в банк, чтобы снять часть заначки. Да… Что-то эта связь мне обходится довольно дорого. Сначала реабилитация после лубянских застенков, теперь разорение с этими платьями… А в ответ никакого желания исправлять историю. Только тираническая деспотия.

Часа три я болталась по торговому комплексу, ломала голову над тем, что именно может понравиться драгоценному Отцу народов, заставляла себя думать о том, что видеть его не желаю, что связалась с ним только для того, чтобы совершить мировой переворот, и что я совершенно, ну ни капельки в него не влюблена.

Примерно к часу дня, когда багажник был полон всяких костюмов и обуви в стиле Марлен Дитрих и Греты Гарбо, я почувствовала, что меня просто ломает от потребности его видеть. Усевшись в машину, я положила голову на руль и стала громко скулить, пользуясь тем, что за поднятыми стеклами меня никто не слышит. Почему, почему я так втрескалась? Я же ни о ком теперь и подумать не смогу после этого романа! И как я буду жить, если он вдруг решит, что больше не хочет меня видеть?.. И что я буду делать, если он перестанет меня к себе звать?..

Почувствовав, что страдание в одиночестве – не лучшее лекарство в моем печальном положении, я схватила телефон и позвонила своей школьной подруге, которая была единственным человеком, знавшим о моей личной жизни абсолютно все.

– Оль, ты дома? – простонала я в трубку, надеясь, что она будет рада меня и слышать, и видеть.

– Только встала, – томно сказала она. – А что?

– Я сейчас к тебе приеду. Ты никуда не уйдешь? Сегодня вообще какой день недели?

– У нас тут суббота, дорогая подруга, лето, 2010 год. А ты где летаешь? В виртуальной реальности?..

Пообещав рассказать ей всю правду о своей несчастной жизни, я вдавила педаль газа в пол и через двадцать минут ворвалась в ее квартиру, наполненную ароматами элитных сортов кофе, сигаретным дымом и нотами селективной парфюмерии.

– И что стряслось? – спросила она, шурша по кухне карминным халатом из натурального шелка. – Кофе будешь?

– Буду! – Я утонула в диване.

Передо мной появились чашечка костяного фарфора и блюдце с каплеобразным пирожным.

– Оля! Я влюбилась! Я умираю! Я жить без него не могу! – заявила я и стала нервно размешивать сахар.

– А… – Она вставила сигарету в декадансовский мундштук и, закурив, выпустила кольцо дыма. – Мне кажется, что я уже это от тебя слышала… Дай-ка подумаю, сколько раз…

– Не надо думать! – Я схватилась за голову, как актриса древнегреческого театра. – Такой! Понимаешь, такой роман у меня впервые!!!

– Да что ты? – Поскольку удивить ее было практически невозможно, она посмотрела на меня с легким сочувствием. – И где же ты с ним познакомилась?

Я замялась, понимая, что в этот раз мне впервые придется рассказывать ей усеченную правду.

– Познакомилась… На банкете познакомилась. Я там фламенко танцевала с нашей группой. Ну а он за столом сидел. Потом подошел и… Ну и сказал, что поражен вроде как моей красотой.

– А лет ему сколько?

– Он меня на девятнадцать старше.