Стефани опустила веки и приложила к глазам руку.

— Я им не помешаю, — безжизненно произнесла она. — Приеду, скажу, что мне нездоровится, сразу же поднимусь к себе и больше никому не покажусь на глаза.

В душе Мэтью шевельнулась тень сомнения. Он представил себе, как Стефани нарисуется перед Кристианом, который, само собой, отдыхает сейчас с подружкой и, может, даже целуется с ней, когда с губ жены слетел шумный вздох. Недобрые мысли мгновенно выскочили из головы Мэтью.

— Что, очень больно? — заботливо вглядываясь в ее несчастное лицо, спросил он. — Я поеду с тобой, не отпущу тебя одну, слышишь?

— Нет, милый, прошу… — Стефани, сильно хмурясь, прикоснулась пальцами к груди мужа. — Ничего страшного со мной не случится. Как только доберусь до дому, сразу тебе позвоню.

Мэтью упрямо смотрел на нее, не желая уступать.

— Мэт, дорогой, — с мольбой в голосе произнесла Стефани. — Если ты из-за меня оставишь Эву и Дирка, я ужасно разнервничаюсь и вообще раскисну. Не спорь, ну пожалуйста. — Она взглянула на него особенным взглядом, каким смотрела всегда, о чем-нибудь прося, в чем-то пытаясь убедить.

Сердце Мэтью растаяло, как мороженое под июньским солнцем.

— Хорошо, раз ты так просишь, переживаешь за меня, я останусь.

— Замечательно. — На губах Стефани мелькнула слабая улыбка.

Такси не заставило себя долго ждать. Водитель заломил непомерно высокую цену, но Мэтью не моргнув глазом отсчитал чуть большую сумму, отдал деньги жене, поцеловал ее и помог сесть в машину.

— Только сразу мне позвони, ладно? И постарайся как можно быстрее уснуть.

— Постараюсь, — вяло улыбаясь, пробормотала Стефани. — Пока, ребята. Хорошенько отдохните.

Как только дом Паттерсонов остался за поворотом, она стряхнула с себя так искусно разыгранную болезненность и улыбнулась водителю.

— Музыку не сделаете погромче?

Таксист, седой афроамериканец с невообразимо широким носом и толстыми губами, недоуменно сдвинул брови, удивляясь произошедшей в пассажирке перемене, и без слов прибавил громкость.

— Мерси, — весело поблагодарила его Стефани, радуясь, что так ловко обвела вокруг пальца мужа и что вот-вот увидит наконец девчонку, задумавшую коварно украсть у нее единственного сына.

Вечеринка удалась на славу. Народу пришло больше, чем ожидалось, респекты согласились поиграть и попеть и приехали на фургоне с гитарами. Погода стояла целый день как по заказу: безветренная, солнечная, теплая. Казалось, лето решило вернуться и, одержав победу в схватке с тоскливой осенью, воцарилось на земле на веки вечные.

С алых губ Сандры не сходила улыбка. За Джонни целый день присматривала Сильвия, и она уже в три часа, двадцать минут спустя после отъезда старших Адамсов, была у Кристиана.

Какое-то время громадный дом принадлежал им одним. Кристиан с громко бьющимся от волнения сердцем провел подругу в свою комнату, показал ей ее фотографии, которыми увешал все стены, сохранившиеся с детства игрушки, любимые книжки с потрепанными страницами — все, что было ему особенно дорого. Сандра рассматривала каждую вещь внимательно, держала в руках бережно, словно боясь повредить, на книги глядела по-особому, точно мысленно благодаря за воспитание ее несравненного Кристиана.

Познакомив Сандру с немыми обитателями комнаты, Кристиан усадил ее на кровать. Свою кровать! Впервые в жизни. Сколько раз, лежа в темноте под этим самым одеялом еще до сближения с Сандрой, он томился мечтами о ней, как реально она виделась ему на фоне этих стен, когда, уже встречаясь с ней, он возвращался со свиданий и прокручивал в памяти все, что они пережили за вечер вместе! Теперь она сидела перед ним — не плод воображения, живая, теплая, манящая. Кристиан смотрел на нее и боялся проснуться, понять вдруг, что спит и лишь видит ошеломительно правдоподобный сон.

— Как я счастлив, что ты у меня есть, — едва слышно произнес он.

— Почему шепотом? — так же тихо спросила Сандра. — Кто-то спит? Мы в доме не одни? — Она расширила глаза.

Кристиан, смеясь, обхватил ее за талию, и они вместе повалились головами на подушки.

— Нет, мы одни, любовь моя, — пробормотал Кристиан, почти касаясь губами ее теплого рта. — И я бесконечно рад, до того рад, что боюсь спугнуть счастье, понимаешь?

Сандра задумчиво посмотрела в его глаза.

— По-моему, да, понимаю.

— Потому я и разговариваю шепотом, — довольный тем, что она знает, о чем он толкует, добавил Кристиан.

— Вообще-то громкого голоса счастье не боится, — рассудительно заметила Сандра. — Ему, если задуматься, ничто не страшно.

Кристиан улыбнулся.

— Согласен. К черту шепот! — Он запрокинул голову, наполовину свешивая ее с кровати, и закричал что было мочи: — Я сча-астлив! Счастлив! Сча-а-астлив!

Сандра засмеялась, затыкая уши.