Разная информация стоит по-разному. Реклама (не лобовая, конечно, скрытая) какой-нибудь фирмы, продукта, выставки цветов или элитных собачек – дешевая; реклама банка (сюжет, как замечательно он функционирует), крупного предприятия – дороже; а мочилово чьего-нибудь конкурента оценивается по максимуму. В мочилове риск большой.

Информацию я пихал в газеты, на радио, но основной доход приносило, конечно, ТВ.

Каналы тоже не все равны. Самых больших денег требуют федеральные и те, что считаются более-менее независимыми, вроде «РЕНа»; для московских заказчиков «ТВЦ» неплохо котируется. По минимуму из общероссийских берет НТВ. Съемочная группа выезжает долларов за триста, пускающие сюжет в эфир берут около тысячи, мне откатывается долларов пятьсот. Это за полутораминутный ролик в вечерних новостях.

Но все, конечно, относительно: каждый раз стараешься выбить денег побольше, бывает, врешь, что на канале расценки повысились, а разницу забираешь себе. А как иначе? Деньги нужны.

К тому же и работа у меня не из легоньких, если все описать. В любое время срывайся и мчись за кассетой или диском с материалом, а перед этим торгуйся до одурения не только за себя, но и еще за массу людей, через которых информация пройдет, пока не окажется в эфире, на газетной полосе или на сайте. Держи в башке десятки фамилий, помни цены и проценты, пути, подводные камни, нюансы…

В две тысячи четвертом – две тысячи шестом дела у нашего агентства шли отлично. Предложения поступали потоком, разрабатывались и реализовывались проекты. В двенадцати регионах издавались местные бюллетени деловых новостей… А главное – местные выборы тогда еще были более-менее свободными, и бизнесмены, стремящиеся пробиться во власть или поставить своих людей, обращались за помощью к нам… Короче, на жизнь мы не жаловались. Правда, не имеющие доступа к источникам получения и продажи информации ощущали обделенность, но у большинства из них и зарплата была выше нашей. Да и как без обделенных? Бизнес не резиновый…

Руководил нашим агентством полковник КГБ в отставке Андрей Юрьевич Касмынин. В заместителях и ближайших помощниках у него тоже были люди из комитета. Поэтому чувствовали мы себя достаточно уверенно, на ленты пускали нередко острые сообщения, устраивали шумные пресс-конференции с известными предпринимателями, проворачивали разные, приносящие немалые денежки операции.

В общем, дальше я постараюсь подробнее рассказать о своей работе. А пока лишь несколько штрихов…

Рабочий день начинался в половине десятого. Парковочные места вокруг огромного квадратного здания на Триумфальной постепенно заполнялись автомобилями сотрудников «Интерфакса», ресторана «Американский гриль», «Эль Патио», нашего агентства. Если вдруг чужая машина выражала намерение всунуться в брешь, охранники яростно отгоняли ее, бились насмерть за кусочек асфальта. То и дело возникала грызня и между законными претендентами – территории всем не хватало.

Когда я был пешим, меня забавляли эти войнушки, но потом, начав приезжать на работу на Наташкином «Форде», я понял, что удачно припарковаться – это одна из самых больших проблем…

Дни были заполнены делами, руководство требовало (но без гнобления) новых идей, давало поручения, кипело энергией. Коллектив был в тонусе.

Если у меня возникала потребность, я мог прийти к гендиректору Андрею Юрьевичу и отпроситься на час-полтора. Он вообще был доступен, давал понять, что знает о подработках своих подчиненных и в принципе ничего не имеет против. Главное, чтобы не очень наглели. Впрочем, наглели мы редко, зато время от времени (каждый отдельно и тайком от остальных) жертвовали частью своей халтуры – приносили заказ в агентство и всячески старались показать гендиректору, что вот, мол, какие мы честные.

На личный бизнес я старался отводить часовой обеденный перерыв или вечер. Правда, в период жизни с Натальей вечер часто приходилось убивать на семейную чепуху, а встречи переносить на следующий день… Вообще меня злила психология жены – я ей объясняю, что если не заберу сегодня в восемь вечера кассету с сюжетом, то потеряю пятьсот долларов (бывало и семьсот, и тысячу, и даже три тысячи), а она отвечала, что мне просто плевать на нее. Видите ли, ей хочется сегодня посидеть в ресторанчике (сходить в кино, в театр или просто поваляться вместе на кровати). Конечно, на самом деле часто она легко отпускала меня и даже с работы ехала на метро, если того требовали мои дела, но в памяти остались в основном ее сумасбродства…

С весны две тысячи шестого я был абсолютно свободен и очень активно занимался зарабатыванием денег. Тем более что после покупки квартиры (в мае) закрома мои опустели, и нужно было их пополнять, чтобы выплачивать проценты, приобрести машину… Без машины мне было непривычно, да и стыдновато перед коллегами, владельцами (за исключением считанных единиц) самых свежих продуктов мирового автопрома.

Квартиру после покупки я обставлять не торопился. Почти все, необходимое для нормального существования, осталось от прежних жильцов. Купил лишь диван в комнатку, которую называл столовой, ну и еще кое-что по мелочи…

Большую часть времени проводил в столовой. Слушал музыку, смотрел телевизор, читал новые книги Паланика, Уэлша, Уэльбека. Спал.

Скучать в одиночестве не приходилось. В основном общался с Максом. Обычно он звонил мне под конец рабочего дня и предлагал встретиться. Если я был свободен, встречались.

Выпивали и ужинали в каком-нибудь не особенно дорогом кабаке в центре. Чаще всего в «Граблях» на Пятницкой.

Максим все похныкивал о своей любимой девочке Лене, обещал скоро вернуться домой. Я вяло его отговаривал.