Меня описали как «человека, сделавшего женщин счастливыми». Но не совсем ясно, что понимал под этим автор такого своеобразного выражения. Соглашусь с этой фразой, если он имел в виду, что я старался создать для женщин атмосферу, в которой они могли наслаждаться процессом покупок; что я собрал в одном магазине все самые модные и качественные вещи; что я давал женщинам честные и беспристрастные советы. Я намерен придерживаться этого и в будущем. Если же автор имел в виду что-то другое, я должен укрыться под защитой Пятой поправки!{24}

Несмотря на всю свою искреннюю любовь к розничной торговле, я не рассматриваю ее как самую важную деятельность в истории человечества. Я серьезно относился к своему бизнесу и крайне усердно работал, как работал бы в любой другой сфере, которая вызвала бы мой интерес. Но я разумный человек, а потому могу смотреть философски на род своей деятельности и на его сравнительную важность в общей картине мира.

Когда мне исполнилось пятьдесят лет, я был избран президентом совета попечителей Ассоциации искусств Далласа, которая частично финансировала принадлежащий городу Музей изобразительных искусств и управляла им. Совет делился на две группировки: тех, кто страстно желал, чтобы музей покупал и выставлял работы художников-абстракционистов двадцатого столетия, и тех, кто верил, что истинное творчество закончилось вместе с девятнадцатым веком. Когда я предложил приобрести для нашего музея скульптуру «Король и королева» Генри Мура высотой в шестьдесят четыре дюйма{25} за семь с половиной тысяч долларов, мое предложение было отклонено на том основании, что работа слишком спорная и общество не готово к такому радикальному искусству. Сегодня стоимость этой работы превышала бы 300 тысяч долларов. Для того чтобы придать современному искусству респектабельность, я прибегнул к способу, которому научился в модном бизнесе. Люди в целом уважают и признают чужой авторитет. Нью-Йорк уважает мнение Парижа, Филадельфия – мнение Нью-Йорка, Миннеаполис – мнение Филадельфии. Поэтому я уговорил нашего директора организовать выставку авангардных работ из частных коллекций выдающихся американских бизнесменов, которых даже сенатор Маккарти не мог бы назвать подрывателями устоев. Выставка носила название «Некоторые бизнесмены собирают современное искусство». Для экспозиции мы собрали живопись и скульптуру из коллекций Нельсона Рокфеллера, Альберта Ласкера, Бер-тона Тремэйна и многих других влиятельных бизнесменов Америки. Затем мы попросили каждого из наших коллекционеров написать письма своим друзьям и знакомым в Далласе с предложением заглянуть в музей и собственными глазами оценить экспонаты. Мой расчет был прост. Какой-либо далласский банкир, врач или владелец страхового бизнеса получит письмо от самого Альберта Ласкера, которое поможет ему сделать вывод, что если даже столь уважаемый человек считает эти «штучки» достойными вложения своих денег, значит, в шутке под названием «современное искусство» явно что-то есть. План сработал, выставка имела успех, и нам удалось снять налет оскорбительного отношения с современного искусства.

Но компания по-прежнему требовала моего неустанного внимания. После обычных стартовых проблем наш новый загородный Престон-центр быстро вошел в моду, и мы убедились, что можем работать сразу с несколькими объектами. Это подтолкнуло нас к пересмотру возможностей расширения за счет магазина в Хьюстоне. Пока мы занимались поисками места для строительства, представилась возможность приобрести действующий магазин одежды, называвшийся Fashion, владелец которого хотел уйти на пенсию. Мы купили этот магазин, рассчитывая получить вместе с ним быстрый доступ к рынку Хьюстона, некоторые эксклюзивные торговые франшизы и опытный торговый персонал. Мы переименовали магазин в Neiman-Marcus и пополнили его запасы своими товарами. К сожалению, наше предположение оказалось ошибочным. Общество Хьюстона было возмущено тем, что мы не открыли в городе такой же большой и роскошный магазин, как в Далласе. Но таким узким семиэтажным зданием невозможно было управлять эффективно и экономично. Существующий торговый персонал сопротивлялся нашим усилиям внедрить в магазине стандарты обслуживания Neiman-Marcus. Мы промучились с магазином около десяти лет, пока наконец не истек срок аренды, а затем построили красивый магазин в пригороде Хьюстона, где реализовали все ожидания покупателей. Мой брат Лоренс переехал в Хьюстон, чтобы своим превосходным вкусом и коммерческими способностями помочь магазину набрать должный вес и уровень. Лоренс стал активным участником общественной и социальной жизни Хьюстона и внес важный вклад в ошеломляющий успех магазина.

У каждого из братьев были в семье свои собственные сторонники, но один член семьи Маркус превосходил всех нас в популярности – наша мать. Мы были влюблены в нее. На протяжении всей жизни моего отца, занятая ведением хозяйства для пятерых мужчин, что само по себе непростое дело, и уходом за своими садами, она была счастлива видеть, что ее муж находится в центре внимания общественности. Должно быть, мать от всей души наслаждалась его успехами, ведь она была тем человеком, который первым заметил потенциал отца и поверил в его амбиции. Она научила его дисциплинированному управлению личными финансами, она во многом потворствовала особенностям его вкуса и склонности к домашним развлечениям.

У нее был настоящий талант к разведению растений. Ее увлечение подтолкнуло отца к идее включить в оформление магазина экзотические тропические растения. В загородном доме матери была специальная теплица для оживления растений, увядших без солнечного света, что само по себе говорит о душевной теплоте нашей матери. После смерти отца ее избрали в совет директоров на специально созданную позицию вице-президента по садоводству. Пожалуй, мы были единственной компанией, где существовала такая должность.

Когда мать овдовела, а все ее сыновья создали собственные семьи, у нее появилось время на разнообразные общественные дела, преимущественно связанные с разведением растений и созданием живописных природных уголков. Ее хорошо знали в Dallas Garden Center, где располагалась постоянная выставка необычных растений. Она в свое время убедила городских чиновников в необходимости систематического и тщательно спланированного озеленения города. В день восьмидесятилетия нашей матери мы – все ее четыре сына со своими женами, – вдохновленные ее увлечением, сделали городу подарок. От имени нашей матери мы преподнесли в дар Далласу милю цветущих диких яблонь вдоль шоссе, ведущего в городскую больницу.

Мать никогда не ограничивала свою благотворительную деятельность личными интересами и увлечениями, всегда старалась по мере возможностей поддерживать своих друзей, была очень независима и предпочитала общаться с молодежью, а не со «старухами». Если бы в Далласе проводилось голосование для определения самого популярного человека, думаю, моя мать выиграла бы его без всяких усилий.

Мы всегда придерживались консервативной политики в отношении дивидендов, реинвестируя в бизнес существенную часть своей прибыли, но потребности в финансировании растущих объемов бизнеса все-таки превышали имеющиеся ресурсы. Не желая понижать стоимость нашей собственности путем выпуска простых акций, мы прибегли к срочным займам, открытию кредитных линий в банках и даже к продаже привилегированных акций. Отношение суммарной задолженности к суммарным активам у нас всегда было довольно высоким, и наконец по рекомендации Фреда Флоренса, к этому времени ставшего членом нашего совета директоров, мы решили снять часть проблем, реализовав облигации компании. По его совету мы посетили Prudential Insurance Company в Ньюарке, где встретились с Керби Фиском, главой департамента облигаций, и объяснили, почему хотим продать Prudential облигации компании на два миллиарда долларов. Изучив балансы и финансовую историю Neiman-Marcus, он сказал: «Я сомневаюсь, хотим ли мы иметь дело с компанией, продающей только „взбитые сливки“. Я читал о ваших поразительных продажах мехов и бриллиантов, но, если случится экономический спад, вы с большой долей вероятности окажетесь без клиентов». Впервые наша хорошо спланированная программа по связям с общественностью обернулась против нас самих!

Мы заверили его, что продаем гораздо больше, чем «взбитые сливки», что в нашем ассортименте легко можно найти «молоко», что фактически мы продаем больше «молока», чем «взбитых сливок». Мы предложили мистеру Фиску приехать в Даллас и пройти по нашим складам, а также проанализировать наши продажи применительно к ценовым категориям, чтобы убедиться в правдивости этого утверждения. Он принял наше приглашение и был изумлен увиденным. Он увидел, что мы продаем такое количество шуб из норки и ламы-викуньи, с которым не сможет соперничать ни один магазин в стране. Но было очевидно и другое: мы продаем тысячи вещей стоимостью в тридцать, семьдесят пять и сто долларов – то самое «молоко», в наличии которого сомневался мистер Фиск. Полностью убедившись в том, что у нашего бизнеса очень широкая покупательская аудитория, он уезжал из Далласа с абсолютным согласием на приобретение наших облигаций.