Распорядок своей жены он разучил досконально. Первым делом под душ – ну да, ей же по работе приходится много бегать, клиентам квартиры показывать, – и косметические процедуры: маски, пенки, лосьоны, кремы… Он не помнил, что в каком порядке, кажется, пенка раньше маски. Когда Татьяна вышла из ванной вся намазанная жирным кремом, – стереть через пятнадцать минут! – ее уже ждал на кухне разогретый ужин. Сама она, по принципу «нечего баловать», никогда не оказывала таких услуг мужу и теперь покосилась на него с недоверием.

Климов дал ей поесть, заговорил, только когда она отставила тарелку:

– Таня, я не могу так больше жить. У нас ничего не получается. Нам надо развестись.

Она бросила на него оскорбленный взгляд, но взгляд этот потерялся на фоне лоснящегося вазелинового крема и не произвел должного впечатления.

– Квартира моя, – отрезала Татьяна.

Климов совсем не этого ожидал, даже оторопел немного. Но сказал с облегчением:

– Я и не претендую, квартира твоя. Но Настя будет жить со мной.

– Пожалуйста, забирай.

У Климова стало совсем легко на душе. Значит, споров не будет. И алименты не платить. Тут Татьяна сказала примерно то, что он и ожидал услышать:

– Ты что, новую кралю себе завел?

– Нет пока, – кротко ответил Климов.

Татьяна ему не поверила, хотела еще что-то добавить, но вспомнила про крем и опрометью бросилась в ванную – смывать. Или стирать. Кажется, его надо «бережно удалить салфеткой».

Когда она вернулась, Климов уже составил тарелки в посудомойку. А Татьяна решила развить свою мысль:

– Если это твоя секретутка, учти, она убирать-готовить не будет.

Спорить с ней? Уверять, что Светочка тут ни при чем? Да какая разница? Пусть думает, что хочет. И все-таки Климов сообщил новость:

– Я ее сегодня уволил. С дорогой душой.

– Да-а? – протянула Татьяна. – А где ж ты жить-то будешь?

– Я думаю на первых порах снимать. Может, подберешь мне что-нибудь по старой дружбе?

Татьяна мгновенно переключилась в деловой режим.

– Двушку? Трешку?

– Думаю, на первых порах мне хватит двушки. Но только в центре, поближе к работе. А пока квартиры нет, я еще здесь поживу, хорошо?

– Ладно, живи, – пожала плечами Татьяна. – Я завтра посмотрю что-нибудь. Только учти: в центре дороже.

– Ясное дело. Ничего, могу себе позволить. А в пробках стоять еще дороже обходится.

Вот и весь разговор о разводе. Климов ощутил просто невероятную легкость и, с учетом того, что ему предстояло на следующий день, пораньше лег спать.

На следующий день он не повел дочь в садик. Покормил ее, умыл, одел понаряднее, сам заплел косички. Ему это не казалось ни стыдным, ни мелким, ни даже неприятным. Он обожал дочку, не брезговал менять ей подгузники, когда она была маленькой, носил на руках, давал бутылочку, поглаживал по спинке, чтобы она срыгнула после еды, бережно утирал ротик и радовался. Приговаривал: «Откат нормальный».

Но в этот день ему было немного боязно. Он, конечно, не Влад Саранцев, но он тоже собирался использовать дочь как отмычку. А если ничего не получится? Пожалуй, он поторопился с разговором о разводе. Крутить педаль обратно? Нет, ни за что. Он же собирался няню взять! Значит, придется взять. Только как-то слишком много всего разом навалилось: и крышу искать, и секретаршу новую, и квартиру, и няню. А на будущей неделе уже Арне приезжает.

Климов взял Настю, усадил ее в машину, застегнул в специальном детском сиденье и поехал на Ордынку. Даже не позвонил, чтоб не струсить.

Он воспользовался отнятым накануне у Влада магнитным ключом, открыл калитку и подъезд. На руках поднял дочку на высокий четвертый этаж, дал ей нажать на кнопку звонка и только после этого поставил на пол.

– Кто там? – раздался знакомый голос за дверью.

– Климов.

Дверь распахнулась рывком: кажется, Лина хотела послать его по известному адресу, но, увидев маленькую девочку, замерла. Опустилась на корточки и спросила:

– Как тебя звать?

– Ня-ня!

– Няня? – удивленно переспросила Лина, переводя взгляд с девочки на Климова и обратно. – Ты его нянечка?

Настенька хихикнула, а Климов помрачнел.

– Это она так говорит «Настя». Говорить еще не очень умеет.

Он хотел опять взять дочку на руки, но тут послышался уже знакомый топот ножек, и из-за угла коридора высунулась на этот раз одна круглая стриженая башка с круглыми от любопытства глазами. Меньший, заметил Климов.

Увидев девочку, мальчик подошел к ней. Это было незабываемое зрелище. Две особи вида «дети» подвида «мелюзга» изучающе уставились друг на друга. Несколько томительно волшебных секунд протекли в молчании, Климову было захватывающе интересно узнать, что будет дальше. Он даже боялся посмотреть на Лину, чтобы не упустить волнующий миг развязки.