— Хорош болтать! Команды не было! — прервал их самоуверенные возгласы Жук, которого разбойники звали своим «капитаном». — Налегайте лучше на весла! Еще от берега толком не отошли, а вы раскудахтались! Давайте гребите лучше!

Все подчинились. Жук же развернулся спиной к причалу, увидел впереди большой темный силуэт.

— Он что там делает?!

— Это «Пулатец», капитан, я знаю, — нашелся Псаль.

— Откуда?

— Я там бывал, узнаю его мачты.

— Давайте южнее от этого корабля!

Жук снова повернулся к берегу. Там пламя пожара уже разрослось настолько, что озаряло полнеба. С одной стороны, пожар добавлял видимости, с другой — являлся отвлекающим моментом. Вряд ли кому-то сейчас есть дело до их небольшой лодки, когда в порту творится такое.

— Всем молчать, гребите! — скомандовал капитан. Они проходили совсем недалеко от «Пулатца».

Приближался рассвет. Но был шанс достаточно удалиться от берега до того, как утро окончательно вступит в свои права. А там уже можно и небольшой парус распустить…

— Давай! — негромко, но властно командовал Жук.

Главарь разбойничьей шайки стоял на носу лодки, широко расставив ноги. Он возвышался над остальными четырьмя мужчинами и выглядел довольно грозно.

Лицо его было вполне разбойничьим: грязные длинные волосы, густая щетина, высоко заходящая на щеки, ужасный шрам справа — от верхнего века до середины лба, сломанный приплюснутый нос. А когда он прикрикнул на своих — немногим более красивых — подельников, состроил такую неприветливую гримасу, которая в сочетании с его внешностью создавала поистине устрашающее впечатление.

На главаре были узкие штаны, заправленные в изрядно поношенные высокие сапоги с металлическими носками. Темно-зеленый плащ его был распахнут, в предрассветных сумерках на груди поверх выцветшей голубой рубахи поблескивал отсветом далекого пожара огромный золотой кулон — один из свежих трофеев.

Прошедшая ночь была удачна: еле дотащили мешки до своей лодки.

Хотелось не останавливаться на достигнутом и, пока продолжается карнавал, вернуться в столицу Бу-тинами еще не один раз. Однако сейчас важным было поскорее убраться подальше…

— Налечь на весла! А то собрались они возвращаться! Сначала это увезите без происшествий!

Главарь говорил уже громче, не боясь, что его услышат, — «Пулатец» остался позади.

— Да кто ж теперь нам помешает, Жук?! — недовольно прохрипел Инога.

— Я уже сорок два года Жук! И за эти годы привык к тому, что жизнь не всегда идет так, как хочется. Иногда и неприятности случаются. Ты понимаешь, о чем я? А? Или умишко слабоват?

— Я-то понимаю, да…

— Хватит! — взревел капитан.

— Сорок два года… Тебя что, сразу Жуком назвали?

— Заткнись!!!

На этот раз гримаса капитана была еще ужаснее и заставила уткнуться взглядом в дно лодки даже прожженного разбойника Иногу.

Их путь лежал в сторону острова Лок, что в переводе с древнего наречия означает «дикий». Остров действительно был диким, не обжитым человеком и небольшим по размерам. Он являлся не единственным в этом море, но далеким от других островов и в то же время самым ближним к берегам Бутинамии и ее столицы. На время карнавала Лок стал пристанищем разбойничьей шайки, пятеро членов которой должны были грабить гостей и хозяев праздника и еще пятеро постоянно оставаться на острове. На следующий раз пятерки менялись, а старшим во второй группе, как и в любом случае при отсутствии главаря, становился Жирод — его правая рука.

До острова полдня пути, а при хорошем ветре и того меньше. Очень удобно. Только вот не отследил бы кто…

Поэтому Жук и был осторожен.

Следующей ночью грабить они не будут, а завтра, ближе к полудню, лодка снова отправится от острова к бутинамским берегам. Капитан, может, и сам возглавит вторую группу. Посмотрит. А Жирод останется сторожить трофеи на острове и смотреть, чтобы другие, вроде Иноги, не принялись делить добро. Если напьются, дело может и до поножовщины дойти. Такое уже бывало. Приходится иметь дело с болванами, поскольку других на такую работенку не просто найти.

Когда окончательно рассвело, берег уже достаточно отдалился. Вскоре береговая полоса вовсе исчезла с горизонта. Во все стороны простиралось море. Ветер был попутный, и Жук рассчитывал оказаться на острове уже через несколько часов. Небольшой парус выгнулся, радуя глаз предводителя. Он ухмыльнулся, глядя на компас.

— Ну что, капитан, доволен?! — Инога улыбнулся, обнажив частые прорехи между зубами. Прорех было гораздо больше, чем самих зубов.

Жук не посчитал нужным ответить. Он думал о более важных вещах, чем одна жалкая вылазка. Он думал о том, куда они отправятся после карнавала. «Чтобы не быть близоруким, я смотрю вдаль» — эта выдуманная им самим установка относилась как к тренировке зрения, так и к его жизненной позиции. Отдыхать поле окончания сунишского «дела» он не собирался. Пока есть везение, нужно пользоваться. Потом уж впору и распрощаться с этими олухами, а то и вовсе отправить их к праотцам, оставив богатства себе и Жироду. С помощником плохо обходиться не стоит — он надежный человек, не предаст никогда…