Несмотря на абсурдность ситуации, две прекрасные девушки были рядом — горячие, нежные, любящие. Рурт смотрел в потолок, но видел каждую из них рядом с собой.

Они касались его по-разному и одновременно похоже.

Они тоже видели друг друга. Но не чувствовали друг в друге соперниц.

Им было хорошо оттого, что Рурт рядом. Это не их собственность, но для каждой — ее личное счастье. Счастье было у них внутри, и его не нужно было с кем-то делить. Рора смотрела на Бризу и радовалась за то, что у нее есть ее счастье. Бриза смотрела на Рору также без всякого зла.

— Хорошо тебе, молодой человек. Это было утверждение, а не вопрос.

— А тебе, наверное, плохо, раз уж столько злобы в твоих поступках, — сказал Рурт тоже утвердительно.

— Что есть Зло, а что Добро? Если ты и дашь мне ответ, то я в свою очередь не смогу сделать этого.

— Почему же не сможешь? Разве ты не понимаешь, что твои действия и есть Зло?

— Для тебя?

— Не только.

— Но не для меня. Что ты делаешь, убивая гадюку, намеревающуюся тебя укусить?

— Понимаю, к чему клонишь.

— Именно. Зло и Добро — относительные понятия. И могут меняться местами в зависимости от того,

какая из противоборствующих сторон этими понятиями оперирует.

— Пытаешься оправдаться?

Рурт давно уже понял, что тело его спит, хотя мозг соображал четко, неестественно для сна. Каюта вокруг принца растворилась в дымке, стоило только ему осознать нереальность происходящего. Он сам мог создавать окружающую картинку. Прогнал дымку, понимая, что и ее нет, и оставил только темную пустоту.

— Неплохо у тебя получается, — оценил человек в балахоне.

— Ты видишь то же, что и я?

— Если хочу. Я ведь в твоем сне.

— Это называется по-другому. Не знаю как, но точно не «сон». Я знаю, что такое сон.

— И то правда.

Балахон замолчал. Рурт по-прежнему называл его так, ведь имени человека он не знал. Человека ли?

— Так ты говоришь, будто думаешь, что на самом деле творишь Добро, убивая людей? — спросил принц.

— Ты тоже убиваешь.

— Кого, прелестниц?

— Хотя бы их.

— Я убиваю тварей — оборотней, погубивших множество людей. Хороших, незлых людей.

— А твари их считают плохими.

— Чушь!

— Может, чушь, а может, и нет. Хорошо и плохо, плохо и хорошо…

— Ловко ты перевернул, — ответил Рурт. — Но не убедил.

— Не убедил? Тебя? — ухмыльнулся Балахон. — Да кто ты такой? Я живу в мире, который тебе и не снился И ты лишь песчинка на моем пути! Наступлю и пойду дальше!

«Эмоции. Это его слабое место, — подумал принц. — Нужно только в него ударить».

— А ты кто такой, чтобы приходить в мой мир и творить тут свое «добро»? — Рурт попытался вывести его из себя, соображая, как можно действовать в рамках снореалъности.

Можно ли здесь нанести удар? Если можно, почему противник бездействует? Почему не спешит? Считает, что способен прикончить Рурта в любую секунду? Наслаждается моментом? Может быть. Только почему же он раньше так не сделал, посылал прелестниц, завербовал Набруса?..

Нет, это еще не сам Враг, а всего лишь его слуга…

— Кто я такой?! Да тебе даже имя мое знать — слишком большая честь! — продолжал Балахон. — И что тебе даст мое имя? Ты слишком низок, чтобы даже мечтать о тех мирах, где я обитаю! И где меня знают все!

«Совсем обезумел, бедняга, — прикидывал Рурт. — Слишком эмоционален для Вспоминающего. Правила следопытов ему явно не ведомы».

— А я тебя зову просто Балахоном, — продолжал подначивать он. — Имя мне твое ни к чему.

— Да как ты смеешь?! — противник свирепствовал, но не атаковал.

Рурт обнаружил, что девушки, которых рисовало его сознание минутами раньше, исчезли и в темной пустоте остались только он и Вражий посланник. Рурт понял, что сможет достать Балахона. Не здесь. Не во сне. Просто нужно снять с себя обруч там — в каюте, в нормальной реальности. И тогда уже ринуться на противника.

А может, это ему и нужно. Может, в том и состоит его задача, чтобы выманить туанца с корабля.