Азы системного метода говорят о том, что по-настоящему энергийная (и в этом смысле необратимая) ситуация возникает только при полном переходе к фазе Б. Когда действительно не хотим. А до тех пор все неустойчиво. И потому двусмысленно.

– Хотим и ставим условия? А их не выполнили, и мы их сняли.

– Делаем вид, что не хотим? А все видят, что делаете вид. А почему делаете? А потому, что не пускают. А если пустят, прибежите? Конечно.

Соответственно, и на такте #2, и на такте #3 не включишь по-настоящему внутреннюю энергию своего населения и не получишь чужой поддержки. Ведь все понимают, что хочется в западную цивилизацию. А любые заигрывания с альтернативами – от безысходности. Или от желания эти альтернативы капитализировать, напугать Запад такой капитализацией и получить для себя желанный билет, "сдав" тех, с кем для видимости заигрывали как с альтернативным союзником.

Значит, все серьезное возникает только когда "действительно не хотим". Но что значит "действительно не хотим"? (рис.28)

Пока я обсуждаю все не с позиций идеологии, а с позиций системного моделирования и стратегической аналитики. Предъявляя эту позицию, я не обязан говорить "чего хотим" (какова конкретная идеология альтернативизма – коммунизм, православие etc). Я только говорю, что без какого-то альтернативизма – дело швах. И что в общем виде (вне всякой идеологической конкретизации) альтернативизм состоит в следующем: "Не хотим мы ни в какой чужой дом! Ни в западный, ни в восточный! Ни под США с Европой, ни под Китай. Мы свой дом построим".

Но свой дом не построишь, не выдвинув новой историософской модификации того, что уже было в истории. Дом не построишь вне исторической страсти. А также того, что эту страсть вызывает. А что ее вызывает? (рис.29)

Задавая читателю и себе вопрос, что нужно, я вроде бы должен немедленно скомандовать: "На старт! Внимание! Марш!" – и начать перечислять нужные компоненты. То есть заявлять свой проект, свою идеологию. Если не "Пятую империю", так что-нибудь другое.

Но в этом и состоит ловушка. Я даже не буду объяснять, почему это ловушка. Я просто зафиксирую свое особое мнение, что это ловушка. И спрошу себя и собравшихся, что тогда не ловушка? (рис.30)

Следуя полученному методологическому результату, согласно которому нельзя (вредно и контрпродуктивно) сразу лезть со своим "что нужно", я и не буду говорить, что нужно. А поскольку сказать-то нечто я обязан, то я скажу не о том, что нужно, а о том, чего недостаточно.

Я КАТЕГОРИЧЕСКИ НАСТАИВАЮ НА ТОМ, ЧТО ПРАГМАТИЗМА ТУТ В ВЫСШЕЙ СТЕПЕНИ НЕДОСТАТОЧНО. И ЧТО НИКАКОЙ ПРАГМАТИЗМ НЕ ДАСТ ОТВЕТА НА ВОПРОС "ЧТО НУЖНО ДЛЯ ПОСТРОЕНИЯ СВОЕГО ДОМА". ЧТО ТАКОЙ ОТВЕТ ДАЕТСЯ ТОЛЬКО В РАМКАХ АБСОЛЮТНЫХ АЛЬТЕРНАТИВ ЭТОМУ САМОМУ ПРАГМАТИЗМУ. И ЧТО БЕЗ ОТВЕТА, КАК МЫ ВИДИМ, ПРАГМАТИЗМ ОБЕСТОЧЕН.

Это и называется "тупик прагматизма".

В рамках этого тупика второй майдан снял не только адресацию к Москве и ее духовным инстанциям. Он снял и тему федерализации Украины. Восток – от безысходности – принял украинскую самостийность за аксиому. А это влечет за собой далеко идущие последствия.

Опять же, прагматические сознание это не улавливает. "Подумаешь, – говорит оно, – самостийность! Ну и пусть! Если в рамках самостийности Восток и Центр (Киев) победят Запад, то в итоге все окажется в нашем смысловом поле. И тем самым явно или исподтишка, прямо или косвенно мы вернем себе Украину".

Если проводить прагматические калькуляции, исходя из каких-то материальных констант, то это, может быть, так и выглядит. А если инвентаризировать нематериальные активы (что неприемлемо для прагматического сознания), то это выглядит обратным образом. Потому что у Востока нет политических нематериальных активов в вопросе о самостийности и вхождении в другой – не российский – дом.

Самостийность – это не ноу-хау Остапа. Это ноу-хау Андрия. За это лилась кровь. И своя, и чужая. За эту правду "западенцы" стояли насмерть. И на их стороне не только моральное право. На их стороне – вся правота нематериальных активов. Их проект самостийности и западности разработан. У этого проекта есть политический и даже экзистенциальный язык.

Принимая проект, Остап должен принять язык. Он должен признать свою моральную неправоту. Ибо он был против самостийности и вхождения в Запад, а все этим и кончилось. Признав свою неправоту, он должен признать чужие смыслы. А признав все это, Остап полностью "ложится под Андрия". Тем более, что вхождение-то происходит в тот дом, где Андрий – свой, а Остап – чужой. Где помнят и "заслуги" Андрия, и "преступления" Остапа.

И что, непонятно, каков будет результат? По-моему, понятно до боли. Но прагматическое сознание противопоставит этому пониманию пару десятков якобы всеобъемлющих материальных факторов. Индуктивно-прагматическое сознание раздробит картину так, что куда там детский калейдоскоп… И все исчезнет. А процесс покатится дальше.

Между тем, растерянное прагматическое сознание не схватывает даже очень важные частности.

24 августа 1992 года Николай Павлонюк, лидер ОУН с 1957 года, вручил клейноды власти президенту Украины Кравчуку. Клейноды – это нематериальный актив, знаки властной преемственности. В полном объеме речь должна идти о гетманской булаве и соответствующих знаках. Но если даже основа усечена до "жовто-блакитного" флага, то факт вручения клейнод носит неотменяемый характер. Он означает, что власть, олицетворяемая Кравчуком и его преемниками, преемственна по отношению к "украинскому правительству в изгнании, не признавшему советскую оккупацию". А это правительство в изгнании, в свою очередь, преемственно по отношению к украинским правительствам в их модификациях 1918 и 1919 годов.