Шрифт:
И мы стали ждать. Мои руки дрожали, на меня вновь и вновь накатывало отчаяние, а царившая здесь тишина только усиливала волнение.
– Если с ней что-то случится...
– Она выживет!
– твердо сказал Дамиан, поворачивая мое лицо к своему.
– Верь мне, - он осторожно поцеловал меня в лоб и добавил.
– Я отойду ненадолго. Справишься без меня?
– Да. Это в квартире я думала, свихнусь. А сейчас справлюсь!
Он еще раз поцеловал меня и поднялся, пошел вглубь коридора, до меня лишь долетели странные слова, сказанные шепотом:
– Я попытаюсь попросить за нее...
***
Дамиан увидел дверь с надписью "служебное помещение" и зашел в середину. Запечатал дверь заклинанием и обратился к Дьяволу.
– Не ожидал тебя увидеть так скоро, - Люцифер выглядел удивленным.
– Ты выяснил, что такого важного в девчонке?
– Пока нет. У нее сейчас умирает бабушка, и...
– И это может заставить ее открыть секрет, - кивнул Дьявол.
– Да, это подходящий момент, чтобы ее разговорить. Во время горестей люди легче всего расстаются со своими секретами. Надеюсь, ты сумеешь этим воспользоваться.
– Но, если она не умрет...
– начал Дамиан.
– Не умрет?
– Дьявол вгляделся в глаза Дамиана, выискивая в них образ умирающей.
– Ошибаешься, она обречена.
***
Когда я вновь увидела Дамиана, его лицо стало немного иным.
– Что-то случилось?
Он лишь покачал головой.
– Мне жаль твою бабушку.
– Спасибо, - я взяла его руку в свою.
– Но она выкарабкается. Я верю в это!
А затем из операционной вышел человек в белом халате. Врач! Я вскочила с места и подошла к нему.
– С ней все в порядке?
– я кивнула на дверь операционной.
– С Людмилой Горянской. Мне сказали, она в операционной.
– Кем вы ей приходитесь?
– спросил врач.
– Внучкой.
– Тогда это ваше, - он потянулся в карман и достал оттуда золотой медальон, который бабуля никогда не снимала.
– Мне очень жаль, но ваша бабушка умерла.
Глава 11. Жизнь и смерть
– Вы дочь, да?
– ко мне подошла немолодая чуть полноватая женщина, с короткими, выкрашенными в бордовый цвет волосами.
– Внучка, - я попыталась улыбнуться, но выдавила из себя только жалкую гримасу.
Женщина слегка отрешенно кивнула.
.- Да, позабыла. Идите, скажите пару слов, пока крышку не закрыли.
Я кивнула и подошла ближе, стараясь не смотреть на тело в гробу, стараясь запомнить бабулю такой, какой она была при жизни, а не...
– Бабушка была...
– я задохнулась, но не расплакалась. Упрямо сжала зубы и продолжила.
– Была замечательным человеком. Она всегда поддерживала меня, беспокоилась, пыталась помочь, что бы я у нее не просила. Она... Она прожила хорошую жизнь. Не такую долгую, как могла, но... Зато...
– Зато не страдала долго, - прошептал кто-то из стоящих позади меня людей. Многие там были. Несколько соседок, двое бывших бабушкиных сослуживцев, три приятельницы, с которыми бабуля любила болтать по телефону, пока меня не было дома.
– Не мучила ни себя, ни посторонних.
К горлу подступили рыдания. Я прерывисто задышала, чувствуя, как по щекам покатились слезы. Решительно подняла руку: вытереть их. Но сдержалась. Так, с мокрыми щеками, и продолжила речь:
– Зато мать мою и меня вырастила, на ноги поставила. Она...
– Детка, перестань, не изводи себя так, - Татьяна Михайловна к моему удивлению вместо обычного осуждения выказала сочувствие.
– Если умерла, значит, строк ее к концу подошел.
Сердобольная старушка попыталась меня обнять, но я вырвалась из ее объятий. Подошла еще ближе к гробу, все так же пытаясь отвести взгляд от застывшего тела. Позже и вовсе закрыла глаза. Наклонилась и легко коснулась губами холодного лба.
– Земля тебе будет пухом, бабуля. Земля будет...
Скоренько поднявшись, я отошла от деревянного, оббитого красной тканью гроба, освобождая место другим гостям. Кто по одному, кто по двое они подходили к бабуле и прощались.
– Хорошим человеком Людка была. Всем нам помогала. Никогда не отказывала. У самой, бывало, денег нет, а она...
– Много чего Людмила в жизни сделала. Я вот всегда говорила...
Все новые и новые слова. Людка, Людмила, Горянская... Я будто отгородилась от всего этого. Стояла в стороне, не вслушиваясь, будто говорили они не о моей бабуле, а каком-то совершенно постороннем человеке. Добром, хорошем, щедром...