Шрифт:
– Выполнили, - покраснела Стефания.
– Но я ещё раз повторяю, что…
Сигмурт не дал ей договорить, накрыв губы поцелуем. С неохотой оторвавшись от них, деверь прошептал:
– Чёрт бы побрал твой живот! Может, он не так велик, чтобы немного пошалить?
– Вас ждёт леди Инесс, - напомнила Стефания.
Сердце грело то, что хотя бы на уровне плоти один из братьев предпочитает её, а не голубоглазую блондинку.
– Да она давно к Ноэлю на колени перебралась. Понятия не имею, нужен ли ей сегодня третий. А лучше быть первым, верно?
Стефания промолчала. Деверь, поддерживая под локоток, помог взойти по лестнице, проводил до спальни и вошёл, притворив за собой дверь.
– У них там надолго, пока в охотника и зверя не наиграются. Впрочем, сама услышишь. А я пока хоть на живот твой гляну, а то братец к собственному ребёнку не подпускает. Ты умница: я слышал, что сказала повитуха. Ну, так похвастайся!
Он по-хозяйски развалился на постели. Стефания села рядом, спиной к нему. Сигмурт высвободил её от лифа платья, расшнуровал корсет и накрыл ладонью живот. Сначала гладил только его, затем обратил внимание на набухшую грудь.
– Да, разнесло тебя, какие уж развлечения! Ребёнку навредим. Хотя ты у меня девочка обученная, кое-что сделать можешь.
– А взамен?
– Стефания со вздохом осторожно опустилась на постель.
– Торгуешься? Что-то новенькое! Ты же моя должница…
– Вы выставите эту блудницу.
– Да она сама скоро уедет: они в Норрж собирались, на праздник Летнего солнцестояния. По этому случаю один маркиз устраивает карнавальное представление.
– Он едет с любовницей?
– она подскочила и тут же с тяжёлым вздохом легла обратно: совсем забыла о животе и ребёнке, они резких движений не терпят.
– Не с беременной же женой, которая и часа не высидит, - Сигмурт погладил её по волосам.
– Да тебе же лучше: доносишь спокойно. Когда Ноэль вернётся, уже лежать будешь, с повитухой болтать.
Стефания закусила губу, а затем потянулась к завязкам штанов деверя:
– Давайте, вы же хотели. Только я тоже хочу.
– Это что-то новенькое, хотя я непротив. Ладно, посмотрим, как и куда тебя аккуратненько. Не всё ж им развлекаться?
Подмигнув, Сигмурт поднялся на колени, с довольной улыбкой наблюдая за тем, как Стефания пытается вспомнить уроки сестры. Куда деть вторую руку, она, определённо, не знала, а вот губы действовали намного увереннее, приближая миг блаженства.
Стефания, преодолевая брезгливость, старалась изо всех сил, за что была вознаграждена бурной реакцией деверя.
Промелькнула мысль: вот так же, возможно, кончает Ноэль во рту той шлюхи. И даже не в спальне, а там, внизу, будто в борделе. Бог им, конечно, судья, но тогда и она имеет полное право быть с другим мужчиной, который не причиняет ей боли, так аккуратно орудует членом внутри. Вводит неглубоко, нерезко…
Закончив, Сигмурт заявил, что с неё хватит, а то что-нибудь повредят, 'даже если с тылов зайти', пожелал невестке спокойной ночи и пообещал прислать горничную.
Наутро Стефания проснулась рано, до того, как поднялись муж, его любовница и брат. Полежав немного, встала, накинула пеньюар и спустилась в буфетную. Там, в шкафчике, стояли лекарства, а у неё болела спина.
Насыпав на кончик ножа белого порошка, Стефания спросила воды и развела его в кружке. Положив пакетик обратно, она хотела уйти, но взгляд наткнулся на рвотный камень, иначе называемый ипекакуаной.
Стефания улыбнулась, измельчила корень ипекакуаны и, зажав добычу в кулаке, вернулась на кухню.
Кухарка готовила завтрак, вертелась белкой в колесе, а госпожа и раньше проверяла её стряпню, так что она и внимания не обратила. Стефания же быстро подмешала рвотный камень в кашу, перемешала ложкой и вернулась в спальню.
Кухарка готовила завтрак, вертелась белкой в колесе, а госпожа и раньше проверяла её стряпню, так что она и внимания не обратила. Стефания же быстро подмешала рвотный камень в кашу, перемешала ложкой. Чтобы отбить горький вкус, всыпала побольше сахару и вернулась в спальню.
Утром она ела иную пищу, нежели мужчины, поэтому без боязни вышла к столу, поздоровалась с супругом, деверем, леди Инесс и молчаливо занялась своей тарелкой творога с молоком, фруктами и орехами. Она старалась ни на кого не смотреть, чтобы чем-то себя не выдать.
Сотрапезники жаловались на качество зерна и на кривые руки кухарки, пересластившей блюдо. Стефания боялась, что они не станут есть вовсе, но нет, глотали. Рвотного она положила много, хватит и пары ложек.
Первой пожаловалась на дурноту леди Инесс. Её вырвало прямо на скатерть и подол дорогого платья: ещё бы, Стефания не поскупилась в своей благодарности. Красная, словно маков цвет, леди Инесс с позором сбежала в уборную. Судя по звукам, добежать до неё она не успела, вряд ли кто успел подставить ночную вазу.