Зачем ты совершаешь ритуалы, не спрашиваю, — банально хочешь вернуть былую сущность, сделать кровь горячей, а себя — живой. По возможности — вечно живой. И, умирая, ты предусмотрела своё воскрешение, провела над самой собой обряд «бродячей души». У тебя был помощник, который исполнил завершающую часть. Не удивлюсь, если, поднявшись, ты его убила. Я бы убил. Так что, может, та семья и не такая уж случайная.

Вот, знал бы, не занимался некромантией на этом арковом кладбище, и спала бы себе спокойно Элоиз. А так магия смерти срезонировала с не до конца потухшим даром и нитями заклинания, которыми эта стерва предусмотрительно себя опутала. Не удивлюсь, если она предугадала, что родственники рано или поздно наймут некроманта, потому как на случайность явно не рассчитывала. А без некроманта ей было не ожить.

Жезл Белого магистра тебе в зад, Лэрзен Азарх, всю жизнь за светлыми уборные чистить, — должен был догадаться, идиот, что с этой могилой нечисто. Потому как до ритуала ничего не было, никаких подозрительных ощущений. А ты легкомысленно: «Полукровка…». Дракону тебя на первое и второе, тёмная она до кончиков пальцев. Почивал на лаврах, расслабился, совсем забыл осторожность, нюх потерял, недоумок!

В сердцах пнув то, что под ногу попалось, выбрался из дома и зашагал к рощице.

Снова вспыхнула арка перехода, выбросив меня у родного дома.

Теперь Одана встретила меня молчанием. И хорошо, а то могу сорваться: настроение такое, что убить кого-то хочется. И есть тоже. Зверски.

Не чувствуя вкуса, быстро заглотал ужин и начал готовиться к походу на местное кладбище. Силы есть, мне хватит, вполне хватит, чтобы прижучить эту ведьму. А после… Надеюсь, ничего не случится, потому что выжимать себя до последней капли я не хочу — только отката мне не хватало! В запасе всего два дня, и я не намерен валяться в постели. Если меня и возьмут, то не из спальни выудят.

В кладовой нашлись лопата, заступ и чистая холщовая материя — мне бы и грязная сгодилась, но я такого не держу. Что бы там ни говорили, не все холостяки живут в свинарнике. А уж женатые и вовсе наслаждаются чистотой. Впрочем, Одана подтвердит, что я чистоплюй. Не фанатичный, беспорядок — за милую душу, живой ведь, но грязь…

Так, что там ещё? Опять свечи, мешочек с высушенными костями. Один перечень ингредиентов тянет на колесование.

Засунул всё, кроме инструментов, в походную сумку, залез в ледник. Мой ледник, потому как Марту хватил бы удар, увидь она его содержимое. Тут ведь не только баночки с зельями, а кое-что пострашнее. То самое, за что нас проклинают.

Мне нужно одно человеческое сердце. Хорошо, что имеется, — вырезал у одного зимой. Услугу, между прочим, властям оказал — его хозяин был подонком. К счастью, на меня не подумали — дикие звери прекрасно обглодали труп. При зимней бескормице пиршество для волков.

Оставалась только кровь. Я обычно держу немного для вампиров, но в этот раз запасы оказались пусты. Не хочется, но, видимо, опять придётся брать свою. Это плохо, но выхода нет. Захвачу заживляющую мазь — регенерация регенерацией, а кровотечение нужно быстро остановить, мне нельзя терять подвижности рук. Да и слабость может обернуться грандиозным провалом, напрасным расходом сил, средств и времени.

В холле столкнулся с Оданой.

Вот какого лидерка она меня караулит?

— В детскую иди, сказку детям расскажи. Ты же библиотекарша, должна много знать.

— Сказку? — она покачала головой. — По-моему, это ты кормишь меня сказками.

— Одана, к детям иди. Орфа без тебя не заснёт. Да и Самарэн ещё в том возрасте, когда нужна мамочка.

— И не подумаю.

Это ещё что такое? Бунт? Так и есть, бунт.

Мысленно полна решимости взять меня за жабры и помешать сделать глупость. Хотел бы я посмотреть, как. И кто тебе сказала, Дана, что я нуждаюсь в твоих советах?

— Дана, мне всё равно, куда ты пойдёшь, главное, меня не задерживай.

— Куда ты собрался на ночь глядя? — делает шаг к двери и протягивает руку к сумке: — Покажи!

— Это моё дело, тебя оно не касается. Я просил уехать — ты осталась. На этом твоё участие во всём этом закончилось.

— Я иду с тобой, — она решительно сняла с вешалки плащ и накинула поверх платья.

— На кладбище?

Я деланно удивлённо вскинул брови, внутренне злорадствуя и ожидая капитуляции супруги. Сейчас позлорадствую, отчитаю супругу за неуёмное рвение и услышу в ответ: «Да, Лэрзен, ты совершенно прав, я останусь дома». Увы, я просчитался! Впервые не угадал её реакцию.

Нет, дёрнулась, по лицу пробежала гримаса — смесь страха и брезгливости. Потом пересилила себя и заявила, что туда тоже. Пойдёт, в смысле.

— Дана, я некромантией заниматься буду. Ты же ненавидишь некромантов.

— Я замужем за одним из них. — Тяжкий вздох, и с надеждой: — Ты ведь не живых…?

Отрицательный ответ (эх, нужно было солгать, отстала бы!), и она уже стоит на пороге.

— Одана, кроме шуток, зачем тебе сознание травмировать? Посиди дома, я скоро вернусь.