Я сидел и рассматривал содержимое кружки. Настроение паршивое. Выглядел соответствующе: лицо и руки хранили следы ссоры с Оданой. Заживали и затягивались сами: я их не трогал.

Она ушла. Хадершет, ушла! И не пошутила. Моя Одана, такая тихоня, которая и слова поперёк не сказала! Нет, возмущаться возмущалась, но чтобы так, разукрасить мне лицо, собрать вещи и…

Я думал, она вернётся, простит и вернётся, что это так — обычные женские капризы. Ну, извинюсь, пообещаю, что больше не буду — и между нами снова воцарятся мир и согласие. Как бы ни так! Она серьёзно обиделась и на примирение идти не собиралась. Так больше и не пришла, хотя был уверен, что не выдержит. Просчитался.

И самое поганое, что я из Дажера уехать не мог: связан словом.

Даже предстоящая казнь Элоиз не радовала. А я ведь так её предвкушал, думал, вместе с Оданой посмотрим, как мерзавка корчится на костре.

Демоны Каашера, неужели маленькое безобидное развлечение могло так её оскорбить? Там же никаких чувств, просто физиологический процесс. Надо было потерпеть, мог ведь! Но не думал, Тьхери клянусь, я не думал, что это так важно для Оданы. Она ведь для меня значит гораздо больше, чем все бордели Империи.

Женщины, они всё иначе воспринимают, для них секс и любовь — одно и то же. Раз спит с другой, то не любит. А мне банально нужно было, плевать с кем, просто нужно, потому как для здоровья необходимо. И так, для расслабления. И девочка была аппетитная. Ну, отреагировал я на неё, но не сердцем же, не мозгами!

У каждого есть право на ошибку. Ну оступился я один раз — что, меня теперь четвертовать?

Пригрозила разводом. А ведь в сердцах может подать. И ей не откажут. Только что я без неё делать буду?

Доказывать, что люблю, что не волочился все эти годы за каждой юбкой (мысленно не считается, мысленно любой нормальный мужчина женщин оценивает)? Оправдываться не стану, я всё уже сказал. Но она ведь упёрлась рогом!

Очередная порция дратта полилась в желудок.

Напьюсь. Имею право. И повод.

Может, она передумает? Подуется немного и вернётся?

Видимо, придётся унижаться перед Кадехом, выпрашивать бумагу на выезд. У меня тут брак рушится — а сижу, как зверь в клетке. Накой я вообще властям сдался? Невиновен — так отпустите.

Арков судья и его шайка, чтоб василиск высосал их глаза, а черви пожрали тело, это они виноваты! Кто, если не они, захлёбываясь слюной от злорадства, рассказали обо всём Одане? Ничего, я всю вашу подноготную выпотрошу, ещё пожалеете.

Голова болела. Собственно, этого и стоило ожидать. Пора расплачиваться и подниматься наверх, пока ещё на ногах держусь и не проклял пару десятков человек.

Ко мне подошла какая-то девочка, размалёванная, пахнущая дешёвыми духами, плюхнулась на колени…Сбросил её на пол, велев катиться на все четыре стороны. Из-за такой, как она, я почти лишился жены. Но я её верну, я не позволю Одане уйти. Ей ведь тоже без меня плохо. Надеюсь. Ничего, получу пропуск, выясню, чего она хочет, и сделаю.

Не помню, как добрался до комнаты, как заснул. Утром обнаружил, что и не раздевался, даже сапоги не снял. Так и завалился на постель.

Голова раскалывалась. Срочно нужно приготовить и выпить антипохмельное зелье. Только вот у меня проблемы: тело не желает принимать вертикальное положение. И желудок подозрительно себя ведёт — запоздалая реакция на то, что я вчера его не баловал? Извини, приятель, но мне было не до жратвы.

На то, чтобы привести себя в порядок, ушло не меньше часа. Я был зол, чувствовал себя разбитым. В такие минуты мне лучше не попадаться под руку. Кое-кто этого не понял — я объяснил. Не словами, а парочкой заклинаний. Не, не убил, не покалечил, но приятных минут не доставил.

Хотите позвать стражу? Зовите, буду рад видеть. Их-то можно убить, что я с удовольствием проделаю.

Потом понял, почему так жажду крови. Дело не в похмелье, а в Одане. Мой вам совет: не влюбляйтесь, потому как любовь сделает вас зависимым.

Фыркнул, обругал себя. Подкаблучник, ты ещё приползи к ней, умоляй о прощении! Мужчина должен всегда оставаться мужчиной и иметь право на маленькие слабости. У женщин — одни, у мужчин — другие. И они никак не влияют на моё отношение к супруге. Я ведь не завёл любовницу!

К Кадеху всё же сходил. Разговор вышел на повышенных тонах, но закончился моей безоговорочной победой. Теперь я был свободен и естественно поспешил домой.

Хмель выветрился, и моё отношение к происходящему вновь изменилось. Я начал понимать, что рассуждал, как подонок, что поступил, как подонок, что Одана права. Да, для меня это было мимолётным развлечением, а для неё — болью. И что мне дороже? Разумеется, Одана. И то, что ей больно, не проходит бесследно для меня.

Она права, тысячу раз права: с теми, кого любят и уважают, так не поступают. А я вёл себя не лучшим образом. Посмеивался над ней, демонстрировал своё превосходство, избегал «телячьих нежностей», не делал комплиментов. Тьхери, я и не думал, что это всё нужно, что ей это необходимо.