Мария машинально усмехнулась и снова окунулась в свои размышления. Со стены за супругами наблюдал их дед, тот самый генерал, который был правой рукой де Голля, ставшего после Второй мировой войны президентом Франции. Фотография была черно-белая, она не могла передать радужных красок от боевых орденов и медалей, украсивших грудь старого вояки до самого генеральского пояса. Но пристальный взгляд умных глаз будто принуждал вспомнить любимую поговорку прямого родственника: любое дело нужно доводить до конца. Серж покусал нижнюю губу и потер виски пальцами:

— В твоих рассуждениях что-то есть, — встряхнулся он. — Кстати, господином, предлагавшим сокровище на лондонском аукционе, мог оказаться потомок и русского дворянина, ныне живущий, например, у нас на Западе.

— Не исключен и такой вариант, потому что из России дотянуться до английской фирмы по продаже мировых раритетов вряд ли получится, — встрепенулась и Мария.

— Наша задача немного упрощается, — прищелкнул пальцами ее супруг. — Если все так, как мы думаем, мы имеем право заняться подробными изысканиями у себя.

— Я бы не спешила вычеркивать из списков Россию, — не согласилась Мария. — Мне кажется, что именно в этой стране спрятаны корни всего. В том числе, корни мировых проблем.

— Должен тебя разочаровать, здесь этих самых проблем не просматривается. Не пройдет и десятка лет, как мы сможем пересечь границу Советского Союза, и оказаться не только на родине своих предков, но и посетить Великий Новгород, заинтересовавший нас.

— Ты это о чем? — воззрилась супруга на мужа. — Советский Союз, по моим понятиям, это монолит, рассчитанный на тысячелетия. Вряд ли коммунисты выпустят из рук мечту, к которой стремится весь мир.

— Ошибаешься, дорогая, эта мечта почти растворилась дымком от твоих дамских сигарет. Коммунизм, это миф, неосуществимый на практике, — развернулся к ней на стуле Серж. — Доказано умами воистину планетарными, а не сумасбродным Марксом с его последователями, что равенства в природе не может быть в принципе. Мы равны лишь перед Господом, имеющим право на все, в том числе на нашу с тобой жизнь.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только одно, что социалистический строй в Советском Союзе прогнил насквозь. Через пять лет, максимум, через десять мы обязательно поедем на родину моих предков.

— Почему ты пришел к такому заключению?

— Страной Советов правят одни старики, они будто по велению самой природы оказались бесплодными, не оставляя после себя преемников. Эти старики довели русских до нищеты.

— Но пять лет, это очень большой срок. За это время и здесь можно успеть сделать многое.

— Разве я предложил тебе свернуть поиски диадемы?

— Ну хорошо, пусть будет по твоему, — немного подумав, решила не осложнять отношений с супругом Мария. — Кстати, я ожидаю одного очень важного звонка.

— Вот и отлично, будем считать, что наша работа на месте не стоит…

Молодая женщина уже почистила зубы, она успела принять душ в ванной комнате, собираясь к отходу в сон. Она стояла перед зеркалом в резиновых шлепанцах, замотанная до половины махровым полотенцем, когда оставленная на тумбочке новинка — сотовый телефон, подал длинный сигнал. Она нажала на кнопку приема и поднесла трубку к уху. Совсем рядом послышался голос Мишеля Марли, дневного ее собеседника. Он сразу перешел к делу:

— Мадам де Арган, мне удалось узнать кое-что по интересующему вас вопросу. Как передать вам новые сведения?

— Диктуйте, Мишель, я внимательно вас слушаю.

— А следует ли доверять этим незнакомым машинкам, которые у нас с вами в руках?

— Сотовым телефонам? Думаю, что да, это та же рация, сигналы от которой можно запеленговать лишь специальными устройствами. Но разве мы с вами представляем для кого-то государственный интерес?

В трубке засмеялись и переключились на серьезную беседу:

— Моя деловая встреча в кафе "Ла Мейсон Розе" прошла удачно, я узнал еще некоторые подробности по тому вопросу, который мы с вами обсуждали накануне.

— Очень хорошо, и что же вам удалось раскопать новенького?

— Известный нам раритет предлагал русский по фамилии Барсуков. По непроверенным пока данным, этот человек бывший моряк, года три назад он попросил политического убежища у голландцев, сойдя на берег в портовом Роттердаме. Сейчас он живет в английском Эпсоме, это почти пригород Лондона, какой-то десяток миль. Имеет собственную двухэтажную виллу, подвизается на лондонской торговой бирже в качестве мелкого маклера.