В этот момент в комнату вошел молодой джигит, он проворно пробрался к Шамилю и что-то зашептал ему на ухо. Жесткие складки на сухощавом лице имама посуровели, властные глаза скользнули по собравшимся. Выслушав донесение, он коротким взмахом руки отпустил своего помощника и огладил бороду ладонями. Гости притихли, они почувствовали, что весть не принесла Шамилю удовлетворения, каждый из них невольно сжал кулаки. Перекинувшись взглядами с Ахвердилабом и Садо, имам встал, положил руку на рукоять кинжала. В его гортанном голосе появились стальные ноты:

— Джигиты, мы обязаны воспринимать мир таким, каким его предложил нам аллах, мы должны быть готовыми ко всему. К аулу Гуниб приближается отряд терских казаков, — Шамиль медленно прошелся глазами по вскочившим на ноги мюридам, на его горбоносом лице со впалыми щеками выступили красные пятна гнева. Под нестройный ропот, возникший в помещении, он закончил. — Может быть, это разведчики передовой русской части, а может, казаки сами решили сделать вылазку. Но мы должны встретить непрошеных гостей во всеоружии.

— Смерть поганым гяурам!

— Враг будет разгромлен.

— Аллах акбар!

Молодая женщина, сидящая за рулем элитного "ситроена", пальцем столкнула темные очки со лба на глаза и опустила боковое стекло, подставляя лицо под струю свежего воздуха. Лето 1982 года во Франции выдалось жарким, вокруг преобладали тона, похожие на цвета хлеба, поджаренного на постном масле. Время было послеобеденное, гладкое покрытие дороги блестело сумасшедшим блеском. Женщина вытащила из сумочки, лежащей на сидении рядом, шелковый платок и промокнула им влагу на верхней губе. На вид ей было немногим за тридцать лет, вся внешность говорила о том, что она принадлежит к высшему французскому обществу, в котором живет. Она кинула быстрый взгляд по сторонам. Автобан, с металлическим бордюром посередине и с черными мешками для мусора, подвешенными к нему, был проложен посреди желтых полей и таких-же лугов с пасущимися на них коровами, темно-красными и миниатюрными. Приближался национальный праздник французов — День взятия Бастилии, страна украсилась разноцветными флажками. Они трепыхались на легком ветру даже на телефонных автоматах, стоящих вдоль дороги на равных расстояниях. Включив радио, женщина поискала радиостанцию, передающую мировые хиты. Из динамиков, спрятанных за спинкой заднего сидения, полился насыщенный голос Патрисии Каас, почти переходящий в грудное контральто. Молодая особа усмехнулась, она была знакома с певицей с милым лицом, обрамленным белокурыми волосами. Голубые глаза у Патрисии оставались всегда чуть-чуть грустноватыми, словно они вобрали в себя всю изысканность культуры мировой законодательницы моды — Франции, даже пресыщенность ею. Женщина посмотрела на себя в зеркало и улыбнулась обворожительной улыбкой. Она знала, что здорово похожа на эту певицу с имперским именем.

Впереди показался пригород Парижа с типичными зданиями для бедняков и эмигрантов, совсем недавно нахлынувшими в этот город из стран третьего мира. Франция, уподобляясь Америке, открыла для них свои границы вслед за чопорной Англией, и уже успела вкусить горьких плодов от дикой культуры с не менее первобытными нравами, привезенными с собой южными переселенцами. Женщина свернула на узкую рю, усаженную каштановыми деревьями, доехала до площади перед белоснежной базиликой Сакре Кер, украшавшей вершину холма Монмартр, и припарковала лакированный "ситроен" серебристого цвета на автостоянке, помеченной знаком. Затем вышла из машины, нацелила на нее маленький пульт-брелок и нажала на кнопку. Раздался характерный щелчок от сработавших дверных зажимов.

— О, мадам де Арган, вы, как всегда, точны, — поднялся с лавочки навстречу женщине элегантный мужчина под сорок лет в костюме от Армани и с тонкой тростью под мышкой. Он кивнул на место, с которого встал, одновременно протягивая ладонь. — Прошу вас, присаживайтесь. Не беспокойтесь, я успел протереть планки носовым платком.

— Спасибо, месье Марли. Вы разрешите мне называть вас Мишелем, как в прошлый раз?

— О да, конечно, мадам де Арган, — поспешил заверить мужчина.

— А вы, пожалуйста, обращайтесь ко мне по имени Мария, так будет проще, — улыбнулась собеседница.

— Спасибо… Мария.

Молодая женщина скосила глаза на разноцветные планки, затем подала навстречу мужчине тонкие пальцы, унизанные изящными золотыми перстеньками, и грациозно опустилась на лавочку. На открытой груди у нее вспыхнуло радужными огнями небольшое колье, состоящее из удлиненных золотых звеньев с вставленными в них драгоценными камнями. Драгоценности как нельзя удачно подчеркивали элегантный наряд собеседницы, состоящий из черного платья прямого покроя и без рукавов, с плотно охватывавшим высокую шею узким черным пояском. В розовых ушках посверкивали подвески из золота и с бриллиантами по полкарата. На правом запястье у женщины красовались маленькие золотые часики, на левом переливался желтым цветом чудесный браслет. На ногах были надеты лакированные туфли темно-бордового цвета с черными вставками на подъеме и с узкими носами. Подобный наряд мог насторожить человека из высшего круга, потому что в нем с успехом можно было бы пойти на какой-нибудь светский раут, назначенный в более позднее время, но мужчина знал, что собеседница приехала сюда со встречи в высшем обществе, не успев переодеться в привычные для нее джинсы и блузку с отложным воротником. Впрочем, он сам только что ушел с презентации очередного гламурного журнала, на которую был приглашен в качестве консультанта. С его удлиненного лица с прямым носом и большими губами до сих пор не сошла дежурная улыбка, такая, которая успела приесться телезрителям во всем мире.

— Итак, Мишель, вы привезли мне то, о чем мы договаривались с вами в прошлый раз? — поставив сумочку на колени, вопросительно уставилась на мужчину собеседница. — Вы обещали перевернуть вверх дном весь культурный центр Жоржа Помпиду со знаменитой библиотекой при нем, но обязательно раздобыть необходимое.

— Я так и сделал… Мария, — откликнулся тот. — И я нашел то, что вам нужно. Не поверите, но даже в набитой фолиантами библиотеке Сорбонны не нашлось того, что оказалось в Бобуре, или в культурном центре имени нашего бывшего президента, что одно и то же.

— Тогда чего же вы тянете? Показывайте!

Особа с интересом уставилась на мужчину, силясь отыскать на его спортивной фигуре место, в которое он мог бы запрятать нужную ей вещь. Но собеседник выдерживал паузу, на его губах заиграла плутовская улыбка.

— Сейчас, Мария, — растягивая слова, сказал он, принимаясь бегать по карманам брюк и рубашки. — Куда же я ее засунул… А, вот же она.

Он откинул полу пиджака и извлек из внутреннего его кармана похожую на толстое портмоне небольшую книжку в кожаном переплете, на обложке которой была вытиснена лилия с тремя лепестками. Подобным изображением метили проституток во времена короля Людовика Четырнадцатого, выжигая этот знак на их плечах. Женщина с благоговением поджала чувственные губы, она не решалась протянуть руку к старинному фолианту. А что книга была старинной, у нее даже не возникало сомнений. Покрытие обложек не только было сшито из выделанной телячьей кожи, но и страницы имели светло-коричневый цвет с темными пятнами на них.