– Всегда рад служить вашему величеству, - галантно склонил голову скромно пристроившийся у косяка волшебник под восхищенными взглядами аудитории.

Агафон тоже послушно отыскал героя дня глазами, и нервно сглотнул.

Завкафедры техники прорицания и гадания ВыШиМыШи узнал его тоже.

Кривоватая улыбка поползла по его физиономии.

– Ты был с ее высочеством? А я-то думал, отчего ни одно предсказание не шло, как положено... Мне следовало бы догадаться, - только и смог произнести он.

– А, кстати, кто эти люди, Белочка? – Луи только сейчас заметил некоторую общность в нарядах сестры, дочери и еще четырех человек.

– Папочка, все в порядке, все замечательно! – просияла Изабелла. – Ты просто не представляешь! Это мой жених, это его друг с невестой… Нет, ты не туда смотришь! Этомой жених, а не наоборот!

Король недоуменно наморщил лоб.

– Но Белочка, я же помню принца Агафона…

– Папа, я тебе потом все объясню, но свадьба состоится у нас с Люсьеном де Шене! И я еще не закончила представлять моих друзей!

– Надеюсь, больше неожиданностей для нас ты не приберегла, - сдаваясь перед напором бури сюрпризов, каковой всегда была его дочка, покачал головой монарх.

– Конечно, нет! Познакомься: Это – Лесли из Лиственки, дровосек, и его невеста Грета Анна Николь Жюли Шарман, дочь бондаря!

– Лесли?! Из Лиственки?! Но… или он настолькопохож на принца Агафона… или… Но где, в таком случае принц Агафон?..

– Папа, успокойся, все так, как должно быть!

– Это называется – без сюрпризов… - спрятал улыбку в усы муж тетушки Жаклин.

– Ты про настоящие сюрпризы еще не слышал, дядюшка Жером, - ответила племянница лукавым взглядом и важно продолжила, кивая в сторону студента: - А вот этот молодой человек – самый выдающийся маг современности Агафоникус Великий!

Инкассандр прыснул, великий Агафоникус попытался провалиться сквозь землю[114], принцесса сердито зарделась.

– Вы можете хихикать сколько вам угодно, ваше прорицательное премудрие, но Гавара одной левой победил он, а не вы!

Ошеломленная, изумленная тишина на несколько секунд повисла в «Будуаре», а после вельмож словно прорвало:

– Гавара?!..

– Он?!..

– Чур меня, чур!..

– Вы были у Гавара?!..

– И как он вас отпустил?!..

– Как вы туда попали?!..

– Да, вы совершенно правы, я бы сейчас с удовольствием умылась, переоделась и чего-нибудь съела… - наслаждаясь восторженным, замешанным на ужасе вниманием, отрешенно произнесла Изабелла.

– Да что это мы! Немедленно едем во дворец! Кареты ждут! – вскочил король, и придворные заторопились к выходу.

– Погодите, ваше величество, ваше высочество! Это вам на дорожку! – в обнимку с наполненной угощениями корзиной, с поклоном приблизился Толстый Хансен.

– А это тебе – за беспокойство, - казначей в обмен вручил туго набитый кошелек[115].

Во дворце, откружив и откаруселив, потихоньку улеглась суета, вызванная возвращением пропавшей принцессы. Теплые сумерки мягко опустились на землю, огни погасли в окнах и зажглись вдоль дорожек, ночной патруль задержался с выходом, выспрашивая у дневного все известные и неизвестные им подробности о невероятных событиях прошлых дней… Сонная ночная тишина, убаюкивающе звеня цикадами и соловьями, окутала дворец и его сады, парки, дорожки и беседки.

Но где-то невдалеке от дворца… совсем рядом… чу!.. звякнула струна… другая… третья… точно кто-то робкий или неумелый касался лютни.

Под балконом твоим,

Ожиданьем томим,

Я стою полуночной порой.

Стих мой робок и нем,

Не герой я совсем -

Но тебе и не нужен герой...

Так и есть!

Преклонив колено, неловко поддерживая гриф инструмента перевязанной рукой с локтем, положенным на край скамейки, под миниатюрным балкончиком, больше похожим на широкий карниз, стоит юноша – темноволосый и статный и тщательно, но ох как неловко перебирает правой рукой струны.

Для чего я пою?

Время юность мою

Заряжает, как камень в пращу.

Лишь порою в ночи

В час мерцанья свечи

Вновь и вновь твою тень я ищу.

Ты сильна и горда.

Но меня, как тогда,

За любовь и за память прости:

Ведь не в силах и ты

Сквозь чужие мечты

Словно призрак, беззвучно уйти.

Занавеси балконной двери дрогнули неуверенно – то ли тронутые боязливой рукой, то ли ночным ветерком – и снова замерли.