Под пули подворачивались весьма немногие аборигены. А сопротивляться, стреляя по снегоходу, вздумали всего двое – оба ковыляют сейчас в свой край Вечной Охоты.

Дело в том, что жили узкоглазые, словно крысы или еще какие-нибудь грызуны, предпочитающие лишний раз не высовываться из нор. Ледяные хижины соединялись между собой сложной системой туннелей, выкопанных в снегу, – как объяснили понимающие люди Лобастику, иначе можно выйти в зимний буран в гости к соседям, всего-то за сотню метров – и капут, только весной в лучшем разе отыщут…

А еще подснежный лабиринт служил неплохим убежищем от резвящегося Лобастика. Он не расстраивался, задача поголовного истребления перед ним не стояла: дать урок, напугать как следует, чтобы не вздумали совать свои носы в разборки белых людей.

Оставался нетронутым последний, дальний ряд хижин. Да еще самая большая, стоявшая в центре селения, – туда, пожалуй, человек сто загнать можно, если потеснятся. Лобастик знал, что там находится местная как бы церковь, и специально оставлял ее на закуску. Вдруг узкоглазые язычники решат, что Лобастик не трогает их храм, потому что опасается местных идолов? И попрутся туда по своим норам в поисках убежища? Там-то он всех дурачков и накроет…

Буря приближалась, поземка все сильнее крутилась над развалинами хижин. Лобастик не обращал внимания. Ему-то какое дело, всегда успеет укрыться на острове или вернуться на подлодку… Пусть голова болит у тех, кто остается сейчас без домов.

– Левее, – сказал он в микрофон. – Еще левее… Вперед!

Лобастику почудилось на дальнем, уже отработанном конце деревни какое-то шевеление. Непорядок… Кто-то еще не понял, что лучше сидеть в норе и не высовываться, ну так сейчас поймет…

Непонятливых учеников не обнаружилось… Обман зрения… Ветер поднял снег, взвихрил, превратил в подобие размытого белого существа, движущегося над сугробами…

– Разворачивай… И давай потихоньку обратно, не газуй, на малом.

Ни к чему спешить. Может, кто-то решит, что опасность схлынула, и высунется…

Он резко развернулся назад вместе с «ревуном». Тьфу… опять померещилось… Лобастик с любопытством наблюдал за быстро ползущим снежным облаком. Очертаниями оно напоминало скорее не человека, зверя… Весьма смутно напоминало, но если приглядеться… Ну да, вот лапа – мелькнула и пропала, вот лобастая голова… Вот ведь хрень какая, чудо природы…

Лобастик вдруг сообразил, что снежная хрень ползет не просто так – в точности за снегоходом, след в след. Причем ползет быстрее машины, расстояние сокращается.

– Прибавь-ка… – сказал он Коксу.

Тот прибавил, природный феномен остался позади… Хватит глазеть, пора работать… Лобастик развернул «ревун», снова приник к прицелу. А потом все-таки не выдержал, бросил взгляд назад.

Снежное облако не просто восстановило дистанцию – сократило ее вдвое. И размытым уже не выглядело, не приходилось напрягать зрение и воображение, чтобы понять, где тут лапа, где хвост… За снегоходом мчался медведь. Натуральный полярный медведь, сотканный из снежных вихрей. Только мамаша этого медведя не иначе как согрешила со слоном, и отпрыск унаследовал мамин вид и папины размеры.

– Самый полный! – рявкнул Лобастик.

Двигатель взвыл. Ледяная крошка струей ударила из-под широкой задней гусеницы. Снегоход рванулся вперед. Призрак не отставал. Лобастик мог разглядеть уже мелкие детали облика медведя – например, бельма снежных глаз. Но несущийся за машиной зверь никоим образом не походил на тщательно вылепленную фигуру из парка снежных скульптур, непонятно как научившуюся двигаться. Медведь оставался бесплотным, призрачным, и сквозь него Лобастик мог смутно видеть проносящиеся мимо сугробы и обломки хижин.

Человек с более развитым воображением мог бы заподозрить у себя расстройства психики, мог бы грешить на галлюцинации или оптические обманы, мог бы просто оцепенеть от невозможности происходящего…

Лобастик воображения был лишен. Вообще. Напрочь. И мыслил сейчас четко и ясно, хоть и несколько примитивно: все непонятное опасно, все опасное подлежит уничтожению.

Он навел «ревун» на голову зверя. Медведь распахнул громадную пасть. Клыки были не меньше руки Лобастика. В наушниках звучал голос Артистки, он не обращал внимания, тщательно прицеливаясь. В снежный лоб, между снежных глаз.

– Отсоси, тварь!!! – проорал Лобастик. – Получи, сука!!!

И надавил на гашетку. Очередь «ревуна» попала точно в цель, промахнуться было невозможно. Точно так же невозможно было расстрелять быстро несущиеся снежинки, какой бы вид и облик они ни принимали…

– Траханная зверюга!!! – Снова очередь, длинная, во всю ленту.

Кокс обернулся, бросил взгляд назад, услышав вопли Лобастика и странную пальбу, совсем не похожую на экономные очереди напарника. Лучше бы он этого не делал… При виде нависшего над кормой громадного зверя руль дернулся в руках Кокса, снегоход вильнул, пошел в занос, начал валиться набок… И в этот миг на него обрушился удар исполинской лапы.