– Да. Ничего нельзя было сделать.

– Когда?

– Недавно. После того, как пролетел вертолет…

– То-то я думаю, ни разу с тех пор не кашлянул… И сердце не прихватывает. И что теперь? Как я теперь? Что ты из меня сделал, нелюдь?

Алька протянул руку и коснулся запястья лагерника, сидевшего неподалеку. На прикосновение тот не отреагировал, кожа оказалась холодной. Алька бесцеремонно попытался нащупать пульс. Пульса не было. Стоило ожидать…

– Извини, старик. Я ненавижу этим заниматься, но выбора нет.

– И что будет?

– Если останешься здесь – будешь таким, как сейчас. Навсегда. Вернее, плоть потихоньку разрушится, но сознание останется. Будешь все помнить, но ничего не будешь желать. Здесь на самом деле много таких, бесплотных…

– А если назад? Сколько протяну?

– Недели две, не больше.

– А потом?

– Сознание постепенно угаснет. Сначала исчезнут эмоции, появится безразличие ко всему… Потом уйдут воспоминания. Будешь засыпать все чаще и спать все дольше… И не проснешься.

– Говорили, что… В общем, на живое мясо потянет…

– Нет. Хлоптуном ты не станешь. Я сделал так, что не станешь.

Алька слушал, стараясь не пропустить ни слова. Он знал, что жрецы-вудуисты умеют, по слухам, превращать мертвецов в своих прислужников… Но столкнуться с таким на русском Севере? Вуду здесь никогда не исповедовали, ни в традиционном его варианте, ни в католическом… Старик упомянул что-то про секту, Север всегда считался оплотом сектантов-раскольников, скрывавшихся в тайге и лесотундре от гонений. Но Алька никогда не слышал про раскольничьи секты, практиковавшие воскрешение мертвецов. Хотя, конечно, его познания в этой области фундаментальными не назовешь.

Или здесь не Традиция, а чудеса нанотехнологий? Наночипы, поддерживающие псевдожизнь в мертвых телах? Если Командир связан со Станцией, такой вариант возможен.

«Выдры» были самыми настоящими «выдрами», понял Алька. Настоящими, но мертвыми. И сейчас рядом сидит мертвец в затонированном шлеме.

Мелькнула страшная мысль: а вдруг Настена… тоже… Убита в ночном авианалете, а Командир ее того… подобрал и приспособил к делу? Да и сам он, Алька, – жив ли? Все «манулы», охранявшие ангар, погибли, – может, погиб и он? Сердце заколотилось от такой мысли сильней обычного, но вдруг это – стук сердца в груди и отдающийся в виски пульс – лишь кажимость? Старик тоже не сразу понял, что мертв…

Алька нащупал здоровенную шишку на голове, надавил… Больно… Значит, жив, старик перестал ощущать все свои болячки… А вот Настена… Надо проверить при первой возможности. Дотронуться, ущипнуть даже…

Шаги, вновь сотрясшие почву, Алька почти не заметил. Нет, совсем не обратить внимание на них было невозможно, и он отметил краешком сознания – мимо по тропе вновь идет Зверь и на этот раз, похоже, четвероногий. Ну и ладно, сущая ерунда в сравнении с глобальной проблемой: жив ты или мертв?

А потом Звери начали появляться один за другим, и игнорировать их появление стало невозможно… Шествие Зверей продолжалось, по прикидкам Альки, около двух часов. Исполинские твари и проходили, и пробегали, и в ту сторону, и в другую, и по одной, и по нескольку разом… Самыми разными аллюрами, но и неторопливые шаги, и дробный топот свидетельствовали об одном – о чудовищных размерах.

Затем ночной променад завершился, последним мимо прошлепало чудище, явно прыгавшее на манер лягушки. Паузы между шлепками оказались длительными, словно такой способ передвижения требовал долго накапливать силы для очередного прыжка.

Звери прошли. Вместе с ними исчезло чувство необъяснимой тревоги. Уже не казалось, что сейчас произойдет нечто страшное и непоправимое. Костер догорал, никто не подкидывал в него новое топливо. Люди один за другим укладывались, засыпали. Мертвые продолжали сидеть в прежних позах. Алька краем глаза наблюдал за Настеной: ляжет или нет?

Легла… Алька выдохнул с облегчением. Наплевать на все: на мир, окончательно слетевший с катушек, на чудовищных Зверей, гуляющих неведомыми тропами, на мертвецов, бодро топающих рядом… Главные цели остаются прежними: Настена, Станция, новый мир. Все остальное не важно.

Он дождался, когда языки пламени погасли окончательно и мрак слегка рассеивал лишь багровый свет углей. Осторожно пополз, огибая спящих. Чем ближе к Настене подползал Алька, тем медленнее двигался. Все эти долгие часы готовился к разговору с ней, а теперь не знал, как его начать… Что сказать девушке, не узнающей тебя, в упор не замечающей?

Он зря ломал голову. В сумраке раздался негромкий голос, прежний милый Настин голос:

– Привет, Аленький…

Сердце Альки рвануло куда-то вверх, в сияющие выси. В ушах гремели победные трубы, он едва расслышал следующие слова Настены. Зато когда расслышал…