Шрифт:
* * *
Что изнутри заметно нам, отлично видно и снаружи: еврей абстрактный — стыд и срам, еврей конкретный — много хуже. * * *
Еврей весь мир готов обнять, того же требуя обратно: умом еврея не понять, а чувством это неприятно. * * *
Во все разломы, щели, трещины проблем, событий и идей, терпя то ругань, то затрещины, азартно лезет иудей. * * *
Растут растенья, плещут воды, на ветках мечутся мартышки, еврей в объятиях свободы хрипит и просит передышки. * * *
Антисемит похож на дам, которых кормит нежный труд: от нелюбви своей к жидам они дороже с нас берут. * * *
Всегда еврей гоним или опален и с гибелью тугим повит узлом, поэтому бесспорно уникален наш опыт обращения со злом. * * *
Заоблачные манят эмпиреи еврейские мечтательные взгляды, и больно ушибаются евреи о каменной реальности преграды. * * *
Много сочной заграничной русской прессы я читаю, наслаждаясь и дурея; можно выставить еврея из Одессы, но не вытравить Одессу из еврея. * * *
Тем людям, что с рожденья здесь растут, — им чужды наши качества и свойства; похоже, не рассеется и тут витающий над нами дух изгойства. * * *
В жизненных делах я непрактичен, мне азарт и риск не по плечу, даже как еврей я нетипичен: если что не знаю, то молчу. * * *
Еврейского характера загадочность не гений совместила со злодейством, а жертвенно-хрустальную порядочность с таким же неуемным прохиндейством. * * *
Мы Богу молимся, наверно, затем так яростно и хрипло, что жизни пакостная скверна на нас особенно налипла. * * *
Скитались не зря мы со скрипкой в руках: на землях, евреями пройденных, поют и бормочут на всех языках еврейские песни о родинах. * * *
В еврейском гомоне и гаме отрадно жить на склоне лет, и даже нет проблем с деньгами, поскольку просто денег нет. * * *
Я антисемит, признаться честно, ибо я лишен самодовольства и в евреях вижу повсеместно собственные низменные свойства. * * *
Еврейского разума имя и суть — бродяга, беглец и изгой: еврей, выбираясь на правильный путь, немедленно ищет другой. * * *
Чуть выросли — счастья в пространстве кипучем искать устремляются тут же все рыбы — где глубже, все люди — где лучше, евреи — где лучше и глубже. * * *
Катаясь на российской карусели, наевшись русской мудрости плодов, евреи столь изрядно обрусели, что всюду видят происки жидов. * * *
Еврей живет, как будто рос, не зная злобы и неволи: сперва сует повсюду нос и лишь потом кричит от боли. * * *
Велик и мелок мой народец, един и в грязи, и в элите, я кровь от крови инородец в его нестойком монолите. * * *
Евреям доверяют не вполне и в космос не пускают, слава Богу; евреи, оказавшись на Луне, устроят и базар, и синагогу. * * *
Шепну я даже в миг, когда на грудь уложат мне кладбищенские плиты: женитьба на еврейке — лучший путь к удаче, за рубеж, в антисемиты. * * *
На развалинах Древнего Рима я сижу и курю не спеша, над руинами веет незримо отлетевшая чья-то душа. * * *
Под небом, безмятежно голубым, спит серый Колизей порой вечерней; мой предок на арене этой был зарезан на потеху римской черни.