— Возможно. Пока они что-то для себя не решат?

Донован пожал плечами.

— Трудно сказать, какое это будет решение, да и будет ли. — Он встал, подошел к окну, выглянул на улицу. Он стоял спиной к Марии. — Мы с Энни не могли оставаться вместе после… после того случая. Эбигейл — всего лишь ребенок, у нее сейчас трудный возраст…

Он вдруг замолчал, следя глазами за полетом чаек за окном. Они хлопали крыльями, камнем неслись вниз на мусор, не оставляя надежды что-то там обнаружить.

Мария тоже молчала.

— Я не могу винить ее за то, что она обо мне думает, — снова подал он голос. — Наверное, на ее месте я бы вел себя так же. Я по-прежнему люблю свою дочь. Сомневаюсь, что она мне верит. Наверное, считает, что я должен был оставаться с ней, но… — Он глубоко вздохнул. — Не могу объяснить… Знаешь, не отпускает это ощущение… И оставаться невозможно. А чем больше находишься далеко от них, тем труднее вернуться обратно.

Он повернулся к Марии:

— Извини. Тебе-то зачем я все это говорю!

— Нет-нет, что ты!.. — Мария подошла к нему.

— Я уже целую вечность не… Это несправедливо по отношению к тебе…

— Ничего страшного. — Мария встала близко-близко.

— Извини.

— Тебе не за что извиняться. — В ее глазах он увидел теплоту, сочувствие. И что-то еще.

Донован не отвел взгляд.

Они чувствовали дыхание друг друга.

Он отвернулся.

— Наши разговоры, — произнес он вдруг чересчур громко, — не помогут найти Майерса.

— Ты прав, не помогут, — тихо согласилась она. — Надо делать дело.

Мария выполнила обещание. Ребята из технического отдела редакции перенесли информацию с жесткого диска Майерса. Диски ему прислали вместе с ноутбуком, он получил и все имевшиеся печатные документы.

— Хорошо бы и на дневники взглянуть, — сказал Донован.

— Они, по-видимому, в ноутбуке, который у него всегда с собой.

— Я не очень рассчитываю найти здесь что-то важное. Скорее всего, основные материалы находятся там. — Донован провел руками по волосам. — Когда мальчишка перезвонит?

— Завтра. Мы передадим тебе мобильный, дадим ему номер, чтобы он говорил непосредственно с тобой.

— До какой суммы я уполномочен торговаться?

— Пять тысяч фунтов. Конечно, если он действительно располагает тем, что, по его утверждению, у него есть. Естественно, ты тоже получишь деньги за работу.

— Неужели Шарки дал добро?

— Не он, а Джон Грин.

Донован рассмеялся:

— Джон Грин? А я думал, он на пенсии.

— Он стал исполнительным директором.

— И что?

— Сейчас ведет еженедельную колонку да достает всех историями о старых добрых временах.

Донован улыбнулся, на пару секунд вернувшись в такое близкое и такое далекое прошлое.

— Итак, Шарки, — вернулся он в настоящее, — что он из себя представляет?

— Он наш юрист. Классный специалист, один из лучших, но… — Мария замолчала, подыскивая слова.

— Мудак?

Она рассмеялась:

— Я вообще-то хотела выразиться дипломатичнее, но суть остается. Если он говорит, что может что-то сделать, ему можно верить, но доверять нельзя.

— Интересное замечание.

— Уверена, после общения с ним ты очень скоро поймешь, что я имею в виду.

Донован кивнул.

— Значит, в полицию пока не сообщали?

— Нет.

— Почему?

Мария вспомнила о телефонном разговоре с Шарки накануне своего приезда к Доновану. Она сказала тогда, что собирается звонить в полицию.

«Полиция? Уверен, пока не стоит. Я об этом мальчишке. Мы ведь ничего о нем не знаем. Кто он такой? Знает ли, где находится Майерс? Может, он его и держит. Детский это розыгрыш или ложная тревога, нам неизвестно. Может оказаться, что Майерс куда-то уехал и работает себе там, а пацан решил воспользоваться случаем и срубить денег на халяву. Нам ничего не известно. И мы об этом не узнаем, пока этот ваш Донован не поговорит с ним с глазу на глаз».

Она попыталась что-то возразить, но он ее опередил:

«Представьте, мы звоним в полицию, и тут объявляется Гэри Майерс собственной персоной. К чему это приведет? К тому, что мы окажемся в дураках. Вот наши конкуренты-то покуражатся. Нет, никакой полиции!»

Она передала этот разговор Доновану.

— Что ж, будем надеяться, что с ним действительно ничего плохого не случилось. С женой разговаривали?

— Ее мы тоже не хотим волновать понапрасну.

Часть своего разговора с Шарки она все-таки выпустила.