2*2

правильно говорил на французском, английском я немец ком языках. Он был одет в безобразный желтовато коричневый клетчатый костюм, привезенный им из Ан глии. За шесть месяцев наших почти ежедневных встреч я ни разу не видел его одетым иначе. Борода и волосы песочного цвета и этот костюм придавали ему вид одной из тех гротескных фигур, которые дети делают на при брежном песке. Только глаза, маленькие и окруженные красной каемкой, как у хорька, проявляли признаки жи зни. Его узкие плечи склонялись над заваленным работой письменным столом. Среди людей, работавших по 16 часов в сутки, он был самым неутомимым и вниматель ным к своим обязанностям. Идеалист, лояльность кото рого по отношению к партии была непоколебима, он с исключительным недоверием относился ко всем, кто не входил в нее.

Наша первая беседа была удовлетворительна, но не достаточно определенна. Позднее, когда я ближе позна комился с Чичериным, я узнал, что он никогда не прини мал решения, не посоветовавшись предварительно с Ле ниным. В данном случае, однако, он повидимому полу чил инструкцию относиться к нам дружелюбно. Действи тельно, большевики, стремившиеся натравить немцев на союзников и союзников на немцев, были довольны моим приездом. Большевистская пресса сознательно преувели чивала значение моей миссии и моего собственного поло жения, изображая меня не только человеком, облеченным доверием Ллойд Джорджа, но и влиятельным политиче ским деятелем, целиком сочувствующим большевикам. Такое поведение газет привело к некоторым недоразуме ниям в кругах союзнических миссий в С.Петербурге. В частности, один служащий американской контрразведки, участие в войне которого свелось к приобретению кипы настолько явно поддельных документов, что их не использовала даже наша секретная служба, сообщил своему правительству, что в С.Петербург прибыл опас ный английский революционер, действовавший заодно с большевиками.

Чичерин довольно честно сообщил мне о том, что происходило в Бресте. Он сказал мне, что переговоры подвигаются медленно и что теперь Англии представ ляется блестящая возможность протянуть руку помощи России. Почти тут же он сообщил мне, что большевики Деятельно организуют новый Интернационал, в котором

не будет места умеренным социалистам вроде Брантинг и Гендерсона. Это было началом знаменитого in Интернационала. 1

В первые же дни моего пребывания в большевизип ванном С.Петербурге я познакомился с Реймондом Ро бинсом, главой американской миссии Красного Креста братом известной писательницы Элизабет Робине На третий день после моего приезда Рекс Хоар пригласил нас вместе обедать, и мы очень неплохо поговорили Робине, который был больше филантропом и гумани стом, чем политиком, оказался прекрасным оратором Его разговор, как разговор мра Черчилля, был всегда монологом, но он никогда не был скучен и у него был замечательный дар подбирать оригинальные аллегории. Черноволосый, с орлиным профилем, он выглядел очень эффектно. Это был индейский вождь с Библией вместо томагавка. Он был правой рукой Рузвельта во время президентских выборов 1912 года. Будучи сам богатым человеком, он был противником капитализма. Однако несмотря на свои симпатии к черни он поклонялся вели ким людям. До сих пор его главными героями были Рузвельт и Сесиль Роде. Теперь его воображением овла дел Ленин. Как это ни странно, Ленину нравилось это обожание, и Робине был единственным иностранцем, с которым Ленин всегда охотно встречался и которому даже удавалось произвести сильное впечатление на ли шенного эмоциональности вождя большевиков.

Миссия Робинса, менее официальная, была подобна моей. Он был посредником между большевиками и аме риканским правительством и поставил себе задачей убе дить президента Вильсона признать советскую власть. Он не знал русского языка и знал очень мало о России, но в Гумберге, русскоамериканском еврее, долгие годы на ходившемся в близком соприкосновении с большевист ским движением, он нашел помощника, снабжавшего его необходимыми сведениями и аргументами. В устах Ро бинса аргументы Гумберга о необходимости признания звучали очень убедительно. Мне нравился Робине, о течение ближайших четырех месяцев мы встречались с ним ежедневно, и чуть ли не ежечасно.

Первые 12 дней моего пребывания в С.Петерсургс прошли в бесконечных дискуссиях с Чичериным и ан г пинскими представителями Мои отношения сЛя№^ который в качестве charge d'affaires мог почувствовать

законное неудовольствие по поводу моего вторжения на политическую арену (как официальный представитель британского правительства он, разумеется, не вступал ни в какие сношения с большевиками), были самыми дру жественными. Я в полной мере сотрудничал с ним, сооб щая ему обо всем, и спрашивал его совета по поводу каждого шага, который я предпринимал; благодаря это му мне удалось не попасть в очень неприятное и двусмы сленное положение.

Дело мое, однако, почти не продвигалось, и на боль шинство посланных в Лондон телеграмм я не получал ответа. Мы продолжали оставаться почти в полном неве дении относительно истинного хода переговоров в Бре сте, а Чичерин не очень старался вывести нас из этого неведения. Все, что он говорил, сводилось к тому, что, хотя германский милитаризм и британский капитализм были одинаково ненавистны большевикам, германский милитаризм представлял в данный момент наибольшую опасность. Германия стала центром антибольшевистской лиги. Она поддерживала буржуазию в Финляндии, Румы нии и на Украине. Русская буржуазия ждала, что Герма ния вмешается в русские дела и восстановит прежнее положение вещей. Создавалась ситуация, которую бри танское правительство могло использовать в своих инте ресах. Большевики с радостью встретят поддержку Англии.

Девятого февраля у меня была встреча более интерес ного порядка. В Петербурге работали различные комис сии мирной делегации центральных держав. Через дове ренных людей я получил от одного из болгарских делега тов предложение встретиться. Поскольку я ничем не ри сковал, я ответил согласием. В моем дневнике он обозна чен как С. Кажется, его звали Семидов. В долгом и интересном разговоре он сказал мне, что Болгария созре ла для мира и революции и что при поддержке (оче видно денежной) со стороны Англии, было бы нетруд но начать движение с целью свергнуть короля Фердинан да и лишить власти германофильское министерство. Этот человек мог быть провокатором, подосланным ко мне большевиками. В данном случае, однако, есть осно вания предполагать, что он был действительно тем, за кого он себя выдавал. Я сообщил об этом инциденте в Лондон и ничего не получил в ответ.

Ожидая возвращения Троцкого из Бреста, мы во

де

сяользовались случаем и заняли большое и хорошо об ставленное помещение в одном доме на Дворцовой набе режной, почти напротив Петропавловской крепости и за несколько сот ярдов от посольства. Там был прекрасный винный погреб, который мы приобрели за очень доступ ную цену. Фактически мы могли иметь почти даром целый дворец. Несчастная аристократия, лишенная всего была довольна, когда она могла найти иностранцев, к(у торые могли хотя бы на время защитить ее имущество