— Может, осмотримся? — предложил Гарри, мечтая согреть ноги.

— Осторожно, не пройдите сквозь кого-нибудь, — нервно сказал Рон, и они двинулись вдоль края танцплощадки. Они прошли мимо угрюмых монахинь, оборванца в цепях и Толстого Монаха, весёлого привидения Хаффлпаффа, беседовавшего с рыцарем с торчавшей изо лба стрелой. Гарри не удивился, увидев, что все остальные призраки широко расступаются перед Кровавым Бароном — худым, покрытым серебристыми пятнами крови призраком Слизерина с пристальным взглядом.

— О, нет — воскликнула Гермиона, внезапно останавливаясь. — Пошли обратно, обратно, я не хочу разговаривать с Плаксой Миртл…

— С кем? — переспросил Гарри, когда они быстро двинулись в противоположную сторону.

— Она живёт в одной из кабинок в женском туалете на первом этаже, — сказала Гермиона.

— Живёт в туалете?

— Да. Он не работал весь год, потому что с ней постоянно случаются истерики, и она всё затапливает. Я старалась не появляться там без крайней необходимости, это ужасно — пытаться пописать, когда она воет на тебя…

— Смотрите, еда! — сказал Рон.

На другом конце подземелья стоял длинный стол, также покрытый чёрным бархатом. Они с нетерпением подошли к нему, но тут же застыли от ужаса. Запах был отвратительный. На изящных серебряных блюдах были разложены большие гнилые рыбины; пироги, сгоревшие дотла, лежали на подносах; ещё там были большой червивый рубец, горбушка сыра, покрытая густой зелёной плесенью и, как гордость стола, возвышался огромный серый торт в форме надгробия, на котором кусочками дёгтя были выложены слова:

Сэр Николас де Мимзи-Порпингтон

умер 31 октября 1492 года

Гарри изумлённо наблюдал, как один дородный призрак приблизился к столу, низко наклонился, широко раскрыл рот и прошёл сквозь одного из вонючих лососей.

— Вы можете его попробовать, когда проходите сквозь него? — спросил у него Гарри.

— Почти, — печально ответил призрак и полетел прочь.

— Я думаю, они специально дают всему этому сгнить, чтобы получился запах посильнее, — со знанием дела сказала Гермиона, зажимая нос и нагибаясь, чтобы разглядеть сгнивший рубец.

— Может, пойдём? Меня тошнит, — сказал Рон.

Однако, едва они повернулись, как из-под стола неожиданно вынырнул маленький человечек и повис перед ними.

— Привет, Пивз, — осторожно сказал Гарри.

В отличие от окружавших их привидений, полтергейст Пивз был прямой противоположностью бледности и прозрачности. На нём был ярко-оранжевый праздничный колпак, вращающийся галстук-бабочка, а на его круглом хитром лице сияла широкая ухмылка.

— Закусочки? — любезно сказал он, протягивая миску с покрытым плесенью арахисом.

— Нет, спасибо, — ответила Гермиона.

— Я слышал, как вы говорили о бедной Миртл, — сказал Пивз, стреляя глазками. — До чего же грубо вы отозвались о бедной Миртл, — он глубоко вдохнул и завопил, — ЭЙ, МИРТЛ!

— О нет, Пивз, не передавай ей, что я сказала, она сильно расстроится, — отчаянно зашептала Гермиона. — Я не хотела, я против неё не… ээ, привет, Миртл.

К ним подплыл тучный призрак девочки. У неё было самое мрачное лицо из всех, какие только видел Гарри, оно было наполовину скрыто за висящими волосами и толстыми перламутровыми очками.

— Чего? — угрюмо бросила она.

— Как поживаешь, Миртл? — спросила Гермиона нарочито бодрым голосом. — Приятно увидеть тебя не в туалете.

Миртл шмыгнула носом.

— Мисс Грэйнджер только что о тебе говорила… — хитро сказал Пивз в ухо Миртл.

— Я просто сказала… сказала… как хорошо ты сегодня выглядишь, — сказала Гермиона, со злостью глядя на Пивза.

Миртл подозрительно оглядела Гермиону с ног до головы.

— Ты смеёшься надо мной, — сказала она, и серебряные слезы струйками потекли из её маленьких прозрачных глазок.

— Нет… правда… ведь правда, я говорила, как прекрасно выглядит Миртл? — спросила Гермиона, больно пихнув Гарри и Рона под ребра.

— О, да…

— Так и сказала…

— Не лгите мне, — ахнула Миртл, теперь слёзы лились по её лицу, в то время как Пивз счастливо ухмылялся у неё за плечом. — Вы думаете, я не знаю, как люди обзывают меня за спиной? Толстуха Миртл! Уродина Миртл! Ничтожная, стонущая, угрюмая Миртл!

— Ты забыла про «прыщавую», — зашипел ей в ухо Пивз.

Плакса Миртл разразилась страдальческими рыданиями и вылетела из подземелья. Пивз ринулся за ней, кидая в неё заплесневелым арахисом и крича: «Прыщавая! Прыщавая!»