— Это чуть ли не самая оскорбительная вещь, которую он мог придумать, — задыхался Рон, снова появляясь из-под стола. — Грязнокровка — это очень мерзкое прозвище для магглорожденного… ну, у кого родители — не волшебники. Есть такие волшебники — как семья Малфоя — которые думают, что они лучше всех, потому что они, что называется, чистокровные. — Он срыгнул, и в руку ему упал всего один слизень. Он кинул его в таз и продолжил. — Остальные ведь знают, что это не играет никакой роли. Взгляните на Невилла Лонгботтома — он чистокровный, а едва может различить, где у котла верх, а где низ.

— И ещё не изобрели такого заклинания, которое не повторит наша Гермиона, — гордо сказал Хагрид, отчего Гермиона стала пунцовой.

— Это очень мерзко — называть так кого-то, — сказал Рон, вытирая потную бровь дрожащей рукой. — Грязная кровь, видите ли. Обычная кровь. Безумие. Большинство волшебников в наши дни — полукровки. Если бы мы не женились на магглах, то вымерли бы.

Он снова закашлял и скрылся из виду.

— Что ж, я не виню тебя за то, что ты пытался заколдовать его, Рон, — прогремел Хагрид поверх звуков плюхающихся в таз слизней. — Но, может, это правильно, что твоя палочка сработала не в ту сторону. Жди, что Люциус Малфой прибежит в школу, если проклял его сына. Хоть неприятностей не огребли.

Гарри рад бы был уточнить, что худшей проблемой было то, что изо рта сыпались слизни, но не смог: паточная ириска Хагрида склеила его челюсти словно цемент.

— Гарри, — внезапно сказал Хагрид, будто его посетила внезапная мысль, — есть одно дельце. Слыхал я, ты раздаёшь фотографии с автографом. А почему у меня до сих пор такой нет?

От ярости Гарри расцепил зубы.

— Да не раздавал я фотографий с автографом, — с жаром сказал он. — Если Локхарт всё ещё несёт эту чушь…

Но потом он увидел, что Хагрид смеётся.

— Да я шучу, — сказал он, добродушно хлопая Гарри по спине, отчего тот уткнулся лицом в стол. — Я знаю, что ты этого не делал. Я сказал Локхарту, что тебе это не нужно. Ты и так знаменитее его без каких-то там усилий.

— Держу пари, ему это не понравилось, — сказал Гарри, выпрямляясь и потирая подбородок.

— Думаю, да, — сказал Хагрид, хитро щурясь. — А потом я сказал ему, что не читал ни одной его книги, и он решил уйти. Ириску, Рон? — добавил он, когда вновь возник Рон.

— Нет, спасибо, — слабо ответил Рон. — Лучше не рисковать.

— Пойдёмте, я вам покажу, что я выращиваю, — сказал Хагрид, когда Гарри и Гермиона допили чай.

На маленькой грядке за домом Хагрида было двенадцать самых больших тыкв, которые Гарри когда-либо видел в своей жизни. Каждая была размером с приличный валун.

— Хорошо растут, да? — радостно сказал Хагрид. — Для Хэллоуина… к тому времени будут достаточно большими.

— Чем ты их подкармливаешь? — спросил Гарри.

Хагрид обернулся через плечо, чтобы проверить, что они были в одиночестве.

— Ну, я им… это… немного помог.

Гарри заметил, что у стены хижины стоял розовый в цветочек зонтик Хагрида. У Гарри и до этого были причины полагать, что этот зонтик был вовсе не таким, каким казался. Вообще-то, у него сложилось сильное впечатление, что внутри была спрятана старая школьная палочка Хагрида. Хагриду нельзя было колдовать. Его исключили из Хогвартса на третьем году учёбы, но Гарри так и не узнал, почему — при любом упоминании данной темы Хагрид громко прокашливался и оставался загадочно глухим, пока не меняли тему.

— Увеличивающее Заклинание, я полагаю? — сказала Гермиона, разрываясь между осуждением и восхищением. — Что ж, ты хорошо над ними потрудился.

— То же сказала и твоя младшая сестрёнка, — сказал Хагрид, кивая Рону. — Только вчера виделись. — Хагрид искоса посмотрел на Гарри, а борода его дёрнулась. — Сказала, что просто гуляла по территории, но, думаю, она надеялась столкнуться кое с кем ещё в моём доме. — Он подмигнул Гарри. — По мне, так она не отказалась бы от фото с ав…

— Ой, замолчи, — сказал Гарри. Рон прыснул от смеха и покрыл землю слизнями.

— Аккуратнее! — взревел Хагрид, уволакивая Рона от своих драгоценных тыковок.

Уже приближалось время обеда, а поскольку с рассвета у Гарри во рту была лишь ириска, ему не терпелось вернуться в школу, чтобы поесть. Они попрощались с Хагридом и направились к замку. Рон время от времени икал, выдавая теперь лишь одного-двух очень маленьких слизней.

Они едва ступили в прохладный вестибюль, как раздался голос:

— Вот вы где, Поттер, Уизли, — к ним шла профессор МакГонагалл и выглядела она строго. — Сегодня вечером вы будете отрабатывать своё наказание.