Ей на помощь пришёл Тешата. Улучив удобную минуту, он свёл влюблённых и без обиняков соединил их руки.

— Побрались бы — чего маяться зря!

Выводков потемнел и, ничего не ответив, ушёл. Позднею ночью он неожиданно ворвался в землянку Клаши.

— Не можно мне больше терпеть!

И, опустившись перед недоумевающей девушкой на колени, с невыразимою мукою поглядел на неё.

— Яз, яз Онисима погубил! Думка была, — по-иному спрокинется! В добро боярское веру в душе держал!

Захлёбываясь, Васька рассказывал до последней чёрточки обо всём, что произошло. Потребность высказаться, покаяться долгие месяцы давила его мёртвой петлёй, и не раз, в припадке отчаяния, он нащупывал за поясом нож, готовый полоснуть им себя по горлу, чтобы покончить, не знать, не чувствовать больше мучений.

Он бичевал себя самыми жуткими словами и бранью, с каждым звуком беспощадно обнажая душу свою перед забившейся в уголок тенью девушки.

— Вот и всё! — выкрикнул наконец рубленник так, как будто оторвал кусок собственного сердца, и отполз к выходу.

— Вася!.. — Вокруг его шеи обвилась тёплая вздрагивающая рука, и повлажневшая от слёз щека прижалась к его щеке. — Не зло замышлял ты… О спасении помышлял…

День выдался пригожий, солнечный. Клаша накормила общинников запечёнными на углях зайцами и, справившись по хозяйству, ушла за мёдом. Сухое потрескивание хвороста заставило её насторожиться. Вглядевшись, она увидела медведя, подбиравшегося к дуплу.

Затаив дыхание, девушка юркнула в сторону. Медведь прислушался, обнюхал воздух и пошёл ей наперерез.

Клаша закружила по лесу, путая следы. Незаметно она ушла далеко от землянок и очутилась среди непролазной колючей изгороди кустарника.

Медведь почуял человеческий запах и неотступно шагал по следу.

Заметив дупло в вековой сосне, Клаша, не раздумывая, по-кошачьи вскарабкалась на дерево и прыгнула в зияющую дыру. Её сразу всосала в себя тугая пучина.

— Мёд! — с ужасом опомнилась она и вцепилась ногтями в стенку дупла. Но пальцы скользили по сладкой поверхности и не могли удержать тяжести тела.

Пучина всасывала всё безнадёжнее. Тугое и липкое кольцо охватывало уже грудь.

С заходом солнца общинники вернулись в деревушку и, не застав стряпки, нетерпеливо окликнули её.

Время шло. Лес нахохлился, как будто стал гуще и ниже, и потемнел. Клаша не приходила…

— Лихо! — решил Василий и, несмотря на ночь, не слушая уговоров, отправился на розыски. За ним увязались два рубленника.

— Ay — изредка перекликались общинники, пугая чёрную тишину.

— Ау-у! — отзывалось изодранное в клочья глухое эхо.

По шершавой земле, припадая студёным брюхом к ногам людей, струился, крадучись, ветер.

— Ау! — надрывно выкрикивал Выводков. — Откликнись! Ау-у-у!

В ответ улюлюкающе смеялся крепчавший ветер и бросал в лицо густую патоку мглы.

…Едва живая девушка услышала вблизи от себя хриплое дыхание медведя. О кору заскреблись когти. Зверь уцепился передними лапами за сук, а задние осторожно просунул в дупло.

Клаша ожила. В мозгу загорелась счастливая мысль.

«Крикнуть изо всей мочи! — вспомнила она рассказы охотников. — Напугать!»

И, собрав все силы, с истошным визгом ухватилась за лапу.

Медведь рванулся, потянув за собой девушку, спрыгнул наземь и с рёвом скрылся в чаще.

С изодранного лица девушки обильно струилась на хворост кровь. Слипшиеся ноги запутались и повисли на колючих иглах кустарника. Чуть вздымались жёлтые от мёда, точно засахаренные дыни, груди.

Выводков, пробивая путь плечами и оскордом, спешил на рёв. Живая изгородь разодралась. В двух шагах друг от друга встретились человек и медведь.

Зверь на мгновение притих, попятился назад, но при первом же движении рубленника поднялся на задние лапы и ринулся на врага.

Василий отпрянул в сторону, изловчился и ударом обуха раздробил оскалившуюся на него пасть. Обезумевший зверь, раздирая предрассветную чащу смертельным воем, одним прыжком очутился на дереве, на которое успел уже взобраться рубленник.

Этого только и ждал Выводков. Рискуя жизнью, он, почти не целясь, бросил оскорд в противника. Лязгнув о кость, остриё глубоко впилось в медвежий лоб, между глаз. Вскинув окровавленной головой, медведь упал замертво.