Шрифт:
– Да-да, мы работаем, ведем переговоры… У меня лично на контроле. Я перезвоню вам… Конечно… обязательно…
В этот раз я поверил ему меньше. И Налимчик опять не перезвонил ни через день, ни через два. Еще через неделю я вновь набрал его номер и услышал все то же:
– Да-да, мы работаем, ведем переговоры… У меня лично на контроле. Я перезвоню вам… Конечно… обязательно…
«Ах, ты козел, – хотелось сказать ему, – что ж ты сразу честно не сказал, что не можешь». Но я, разумеется, сдержался. Надо было ругать себя – не поверил Козину. И зря потерял время, понадеявшись на этого скользкого Налимчика. А тут и Самохин:
– Зайди к Протасову. Сам виноват…
Протасов встретил меня сурово:
– Что за дела? Ты так и не кончил возиться со своими стажировками?
Я с готовностью ответил:
– Но это же дополнительно. Я справляюсь со всем.
– Справляешься? Где спонсоры для велопробега? Справляешься… Значит, на распоряжения начальства плюешь. Сам решаешь: выполнять или не выполнять. Нет, дорогой, так дело не пойдет… Подумай, подумай хорошенько. Мы тебя брали не за тем, чтобы ты занимался, чем тебе нравится. Ты на нас, на агентство должен работать, вкалывать… Все, сворачивай свои стажировки на хрен. Кроме велопробега и прочей мелюзги у нас новый большой проект предвидится. Нет у тебя времени ни на какие дополнительные дела. Понял, нет?..
Отказ от развития моего проекта и концентрация на другом, который едва ли принесет прибыль, помимо прочего, грозили мне падением премиальных. Да, у меня вполне реально мог упасть заработок. И мне в таком случае элементарно перестало бы хватать денег. Что переезжать обратно в комнату с соседями-алкашами? Тратить меньше на еду, одежду, на мелкие удовольствия? Я предпочитал формулу: «не тратить меньше, а зарабатывать больше». И уж если мне не удается зарабатывать больше в «Лидере», то, видимо, придется задуматься о другом месте работы.
Я улетел на выходные дни в Воронеж. Наверное, в моем лице появилось что-то новое, выдающее мои внутренние переживания. Мама, глянув на меня, озабоченно спросила:
– У тебя там ничего не случилось?
Я отмахнулся:
– Нет, все нормально…
Она вздохнула:
– А тут такое…
– Что случилось? – насторожился я.
– С Аленой еще не виделся?
– Нет. А что?
– Да так. Ничего…
Конечно, я тут же пошел к Алене. Она, открыв дверь и увидев меня, не пустила за порог:
– Не приходи больше. Ничего у нас не выйдет. Я столько ждала. Чего ждала? Дура. Да на мне знаешь, сколько ребят хороших хотели жениться! И хотят! Да. Я через месяц выхожу замуж. Пока, Сережа. Пусть тебя работа любит…
Я растерялся. Это было так неожиданно! Конечно, правильно. Хорошую девушку столько времени мучил, балбес. Но так неожиданно. И так неожиданно неприятно… Я даже пробормотал:
– Забавно, что именно сейчас. Одно к одному…
Еще месяц назад я, может быть, только обрадовался бы такому повороту событий. Но теперь, когда у меня даже мелькнула мысль: а не вернуться ли насовсем в Воронеж, не жениться ли на Алене…
– Так, – подвел я итоги, – с женитьбой проехали. А с работой?
Я зашел в несколько местных агентств. Поговорил, делая вид, что интересуюсь делами как коллега из столичного «Лидер Интернешнл». Между прочим расспрашивал: как им здесь живется, чем занимаются.
Мои старые друзья тоже имели отношение к рекламе. Оба работали в отделе маркетинга компании, собирающей компьютеры для сложных конвейеров. Вовка с Гариком отвечали за сбыт продукции. Размещали рекламу в специальных журналах, распространяющихся по всей стране. Кое-что, конечно, знали и о воронежском рекламном рынке.
Результаты опроса коллег и друзей меня не обрадовали. Воронежский рынок в сравнении с московским просто крошечный. И весь жестко поделен. На работу здесь, в принципе, можно устроиться. Но нужно опять все начинать с нуля. Подходящей по моему сегодняшнему уровню должности сходу не добиться.
Нет, снова идти в референты не хочется. Да еще и в местное агентство. Да и кому нужен референт, который грамотнее начальника отдела, а может и самого директора. Ничего мне в Воронеже не светит. Оба города повернулись ко мне задницей…
9. На переломе
Я с мертвым лицом уходил на работу. И с таким же возвращался. Впрочем, домой я возвращался не сразу. В ставшую вдруг пустой и неуютной квартиру идти не хотелось. Сначала я заходил в бар. Не в «Репу», где слишком много знакомых. Нет, просто в бар, над дверью которого так и было написано: «Бар».
Глазел на людей, опрокидывал рюмашку. И еще одну. Так, для поднятия настроения. Но не поднималось настроение, просыпалась ярость. Да, что-то тяжелое рвалось из меня. Хотелось встать, схватить стул и бить вокруг так, чтобы полетели крошки стекол, зеркал.