После третьей карты дилер набрал всего-то шесть очков – расклад карт испортил пиковый туз, подошедший последним.

Поочередно, будто бы повинуясь какой-то негласной очереди, открыли карты остальные участники игры. Последним вскрывал карты Варнаховский: небрежнее, чем следовало бы, он положил на стол свои карты. Восемнадцать очков!

– Поздравляю вас, поручик, – холодно произнес дилер, – банк ваш!

– Мне просто повезло в этот раз, – лениво потянулся Леонид к банку. – Надеюсь, что в следующий раз удача будет на вашей стороне.

Забрав деньги, он отсчитал положенные комиссионные и вышел из-за стола. Всегда важно знать, когда следует закончить игру, а поднятый куш должен поставить неплохую завершающую точку.

Марк Бергольц, хозяин карточного салона, был не столь бескорыстен, как могло показаться со стороны: с каждой игры он получал свой оговоренный процент, столько же получал за сводничество и за кабинеты, что располагались в глубине особняка. Так что в городе он по праву считался человеком весьма состоятельным. Ему было вполне по силам прикупить имение близ Санкт-Петербурга и проживать остаток дней в роскоши, однако его деятельная натура, склонная к разного рода приключениям и авантюрам, не давала ему покоя, и он без конца попадал в разного рода конфликты, связанные с обитателями салона.

– Господин Варнаховский, вам сегодня очень повезло, – услышал поручик все тот же елейный голос. – По моим подсчетам, сегодня вы выиграли в карты тридцать две тысячи рублей и восемьсот пятьдесят рублей.

– Вот как? – удивился гусар. – А я думал, что сорвал банк в тридцать три тысячи. Наверняка сто пятьдесят рублей у меня зажал тот тип, что сидел на банке. Пойду и вызову его на дуэль! Причем немедленно! – зло проговорил Варнаховский, удаляясь от докучающего Соломона.

– Леонид Назарович, послушайте, – в ужасе проговорил ростовщик. – Клятвенно вас заверяю, что он не взял у вас ни копейки!

Приостановившись, поручик задумчиво протянул:

– Значит, ты считаешь, что повода для дуэли нет?

– Уверяю вас, что дилер чист перед вами, как слеза младенца.

– Ну что ж, Соломон, я тебе верю. Пускай пока поживет. Ладно, приятно было поговорить!

Хлопнув Соломона по плечу, он направился к своим приятелям, ждавшим щедрого угощения по случаю крупного выигрыша.

– Леонид Назарович, у меня к вам одно маленькое дельце.

– Все-таки какими назойливыми бывают эти ростовщики, – в сердцах произнес поручик, обернувшись. – Мы с тобой так прекрасно поговорили; чего тебе, Соломон?

– В прошлый раз вы заняли у меня десять тысяч рублей под проценты. И обещались отдать всю сумму через три дня. Бедный доверчивый еврей все это время ждал обещанных денег…

– Соломон, я знаю, что твоя доверчивость не знает границ.

– Что же я скажу своей милой Розалии, когда явлюсь домой без копейки?

Варнаховский тяжело вздохнул:

– Ну что за люди эти ростовщики! Обязательно найдется какой-нибудь тип, который захочет испортить весь праздник. Не каждый день мне удается сорвать такой куш, а тут даже как следует порадоваться не получилось! Деньги им подавай непременно в ту минуту, как они появились… Послушай, Соломон, сегодня я играл на последние десять рублей, давай я рассчитаюсь с тобой завтра.

– Уважаемый Леонид Назарович, послушайте бедного еврея, ему не нужна вся сумма. Мне нужно всего-то десять тысяч рублей, а проценты вы отдадите потом, когда они у вас появятся.

– Что вы за порода такая! Деньги им подавай… Стоит мне только вздохнуть полной грудью, как находится какой-нибудь ростовщик, который тотчас захочет меня обобрать! Послушай, Соломон, в следующий раз я тебе дам не десять тысяч рублей, а целых пятнадцать.

– В прошлый раз вы говорили то же самое. Уважьте наконец бедного еврея!

– Ты уж извини, приятель, но на сегодняшний вечер у меня грандиозные планы, и я не хотел бы провести его в препирательстве с тобой. Шампанского! – закричал Варнаховский. – Всем шампанского за мой счет!

Зал охватил восторг. Одна из шансонеток громко взвизгнула, а кое-кто из молодых офицеров, предчувствуя нешуточное веселье, захлопал в ладоши.

– Браво, господин поручик!

– Я вас очень понимаю, Леонид Назарович, я бы не хотел портить вам праздник. Но вы уж тоже поймите настырного еврея, я ничего не могу с собой поделать и уж тем более вернуться домой без денег. Если я вернусь с пустыми карманами, что тогда скажет моя любимая теща Сара Иосифовна, а что скажет мой тесть, уважаемый Абрам Моисеевич? Они будут смотреть на меня большими и печальными глазами, да так, что от уныния у меня начнет разрываться сердце. Я непременно должен их успокоить, а потому мне нужно забрать эти десять тысяч рублей.

– Послушай, Соломон, – в голосе Варнаховского послышались угрожающие нотки. – Сейчас у меня нет таких денег.

Прежде сговорчивый, Соломон неожиданно сделался крайне неуступчивым и не желал прислушиваться к угрожающим интонациям.

– Леонид Назарович, зачем же вы вводите в заблуждение бедного еврея? Вы говорите, что у вас нет денег, когда вы только что сорвали куш в тридцать три тысячи рублей и все ваши карманы набиты деньгами.

– Вы, пройдохи, всегда найдете время, когда у офицера окажется немного наличности… Ответь мне, Соломон, каким образом тебе удалось проскочить мимо прислуги? Я ведь сказал – гнать вас всех в шею!