– Непременно. Но мы уже приехали. Давайте я помогу вам, сударыня, – протянул Леонид руку, распахивая дверцу кареты.

– Умоляю вас, не называйте меня больше сударыня! У меня есть имя.

– Хорошо, Элиз. Это имя звучит для меня, как музыка.

– Вот и договорились, – с улыбкой произнесла девушка, протягивая узкую невесомую ладошку. – А знаете, у меня отчего-то возникло ощущение, что мы с вами подружимся.

– Я очень рассчитываю на это, Элиз.

Спускаясь с кареты, Элиз Руше приподняла краешек платья, показав кожаную туфлю, вышитую самоцветами. Пара таких туфель стоит целого табуна лошадей. Великий князь явно ее балует.

– Держитесь за меня крепче, Элиз, – выставил Варнаховский руки.

Тонкая девичья рука тотчас обвила его локоть.

– Постараюсь. А вы не боитесь, что я влюблюсь в вас? Ведь все-таки я пылкая увлекающаяся натура. А потом, мне бы хотелось пережить то, что со мной когда-то случилось в Америке. Боже ты мой, я по-прежнему живу этим, кто бы мог подумать!

– Я был бы счастлив, если бы это когда-нибудь произошло.

– Возможно, это произойдет даже несколько раньше, чем вы полагаете. – Элиз неожиданно приостановилась и посмотрела на Леонида. Ее откровенный взгляд поразил поручика. Пожалуй, великого князя не в чем упрекнуть, такую женщину можно полюбить навсегда, увидев ее лишь однажды. – А про Николя я вот что скажу: я не пожелаю его видеть до тех пор, пока он не покается. Так, значит, вы не против того, чтобы я пожила у вас некоторое время?

– Сочту за честь, Элиз.

– Вы хорошо знаете великого князя?

– Смею надеяться, что это так.

– Мне говорили о том, что его любимое изречение: «Любую женщину можно купить, разница лишь в цене – пять рублей или пять тысяч». Если это действительно так, тогда мне придется установить за себя настоящую цену. Пускай раскошеливается, – сухо произнесла Элиз. – Что же мы стоим, поручик? Мне зябко, или вы раздумали приглашать меня к себе?

– Я всегда к вашим услугам, медемуазель!

– Итак, Кирилл Федорович, что вы можете доложить мне? – спросил Уваров после того, как Бобровин присел на стул.

Их разделял широкий стол, покрытый зеленым сукном, на котором стояли две фотографии в рамках; мельхиоровые настольные часы в виде сидящего ангела; пресс-папье из малахита и длинная ручка, торчавшая из чернильницы. Обыкновенный набор, какой можно встретить у чиновника средней руки, если не знать того, что разговариваешь с человеком, которому император доверяет свои самые сокровенные тайны. И, быть может, с ним он откровенен куда больше, чем с ближайшими родственниками.

– Мы продолжаем наблюдать за великим князем. Все двадцать четыре часа в сутки он находится под нашим наблюдением, – уточнил глава первой экспедиции. – Скажу так: если бы Николай Константинович не принадлежал к дому Романовых, то я бы посчитал его закоренелым социалистом и заключил под усиленную стражу.

– Смелое заявление, – улыбнулся начальник Третьего отделения. – Хорошо, что этого замечания не слышит император.

– Своим поведением великий князь дискредитирует дом Романовых, и было бы лучше, если бы он проживал где-нибудь подальше от императорского дома. Холодный циник, типичный прожигатель жизни, подвержен многим порокам, в том числе и пагубным страстям… Он готов пойти на самые крайние меры, чтобы заполучить понравившуюся женщину. Вспомните, каким образом он познакомился с Элиз Руше…

Делом первой экспедиции было негласно наблюдать за всеми членами царской фамилии, находящимися за рубежом. А за Николаем Константиновичем, склонным к разного рода аферам и подверженным затяжным кутежам, надзор был особый. Едва ли не каждый день тайные агенты, что находились в окружении великого князя, присылали телеграммы в Третье отделение, так что Уваров был осведомлен о каждом шаге великого князя.

Наиболее запоминающимся был его последний выезд за границу, в Париж, доставивший немало хлопот царствующему дому. Великий князь по-своему обыкновению размещался в лучших отелях города, где проживал всегда с большим комфортом в обществе женщин сомнительного реноме, устраивал оргии в солидных гостиницах, чем наносил колоссальный ущерб репутации царствующей фамилии. Располагая достаточными средствами, он скупал антикварные вещи с криминальным прошлым. Великим князем в той поездке были куплены три картины Рафаэля, ранее украденные неизвестными лицами из Лувра. На таможне багаж осмотрели и обнаружили картины, находившиеся в розыске, и только вмешательство тайной полиции смогло погасить назревающий международный скандал.

Короче говоря, в своем последнем турне по Франции Николай Константинович принес немало хлопот царствующей фамилии. Именно в тот период на сцене парижского варьете «Фоли Бержер» великий князь впервые увидел американскую танцовщицу и певицу Элиз Руше. Холодный циник, беспросветный гуляка и неустанный кутила мгновенно потерял от страсти голову и приложил немало усилий, чтобы завоевать расположение танцовщицы. Их головокружительный роман развивался стремительно. Танцовщица не пожелала упустить своего шанса и сумела всецело подчинить себе великого князя.

Их роман начался с того, что на спектакле он преподнес ей целую корзину фиалок, а еще через шесть месяцев подарил ей несколько особняков на самых фешенебельных улицах Парижа, Рима и Санкт-Петербурга. Не считаясь со средствами, потакал любым ее капризам: будь то ужин в дорогом ресторане или бриллиантовое колье, купленное в одном из самых дорогих ювелирных магазинов Европы.

– Это я прекрасно помню. Значит, Варнаховский нас не подведет?

– Все идет по плану, ваше высокопревосходительство. Я в нем уверен.