– Честь имею, – закрыл он дверь за ушедшими.

– И что теперь? – взволнованно спросила Элиз.

– Это дуэль, дорогая, – спокойно ответил Леонид. – Одной больше, одной меньше, только и всего! Жаль, что нам не удалось побыть в этом райском уголке неделю. Но, надеюсь, управляющий еще предоставит мне такую возможность… разумеется, если я останусь в живых.

– Не говори так! Я не переживу, если с тобой что-нибудь случится! – воскликнула Элиз.

– Не беспокойся, милая, авось и обойдется.

На следующий день Варнаховский с Элиз отбыли в Ниццу. Оба были неразговорчивы и явно расстроены. Капитан яхты с расспросами не лез, полагая, что всему виной неудачная игра в казино. Проживая в Ницце, на своем веку он повидал немало проигравшихся, а судя по тому, что русский не торопился прыгать со скалы головой в море, следовало полагать, что проигранные деньги были не последними. Так что наживет еще! В его положении лучше всего стоять на борту яхты и смотреть вдаль. Море успокаивает. Если он и дальше будет столь бездарно тратить свои капиталы, то ему придется заложить свою яхту вместе с экипажем.

О худшем думать не хотелось. Загрузив на борт ящик «Вдовы Клико», Варнаховский с супругой уже четвертый час кряду не покидали свою каюту – заливать горе с такой прехорошенькой женщиной всегда приятно.

Наконец Леонид поднялся на палубу. Выглядел он помятым.

– Сэр, через три часа мы подойдем к Ницце, – отрапортовал капитан.

– А пошло оно все к дьяволу! – пожелал Варнаховский и, махнув рукой, шатающейся походкой направился обратно. Неожиданно он приостановился и, держась за дверь, позвал капитана: – Мартин!

– Слушаю, сэр!

– Я вот что хотел у тебя спросить, как ты отнесешься к тому, что скоро у тебя поменяется хозяин?

– Я успел к вам привыкнуть, сэр. Мне было бы очень жаль.

– Хорошо… Вижу, что ты на моей стороне.

– Сэр, я бы не рекомендовал вам больше играть в рулетку.

Варнаховский невольно хмыкнул.

– Спасибо, капитан. Я непременно воспользуюсь вашим советом.

Хлопнув дверью, он скрылся в каюте.

Местом для предстоящего поединка решено было выбрать небольшой приморский городок Ментон, находящийся на границе с Италией. Расположенный на остроконечной горе, спускавшейся амфитеатром к морю, он представлял собой прекрасное место для возможного упокоения. Посмотрев на плещущееся вдали море, Леонид с усмешкой подумал: «Наверняка многие хотели бы помереть в таком краю. Вот только не каждому это удается. Так что у тебя, господин Варнаховский, для этого имеются весьма хорошие шансы».

Спустились по крутой горе, по обе стороны засаженной лимоновыми рощицами, мимо православного храма Святой Девы и Святого Николая, построенного на деньги русских князей. А уже оттуда покатили по берегу, выбирая для дуэли пустынное место.

Кавалькада из представительных экипажей растянулась на добрую версту. В первой ехал князь Джакометти, во второй – граф Скиапарелли, в третьей – доктор, в четвертой – сам Варнаховский со своими секундантамии графом Виктором Тучковым и отставным полковником Михаилом Кондратьевым, а в остальных пяти – приятели и сослуживцы князя Джакометти.

Со стороны могло показаться, что господа отправились на пикник, о чем свидетельствовали хорошенькие лица двух молоденьких девушек, ехавших в последней карете. Несколько раз до слуха Леонида доносился их оживленный разговор и веселый смех: предстоящий поединок воспринимался хорошенькими особами как очередное развлечение. Не хотелось бы их разочаровывать.

Наконец первая карета остановилась, и из нее вышел князь Джакометти, торжественный и нарядный, как орган в католическом храме, и его секунданты, под стать ему – в таких же черных фраках и высоких цилиндрах. Описав полукруг, встали и остальные кареты.

Распрямив спину, из кареты в сопровождении своих секундантов вышел Варнаховский. Теперь все общение между участниками дуэли велось исключительно через секундантов.

– Леонид, может, все-таки пойдешь на примирение? – спросил Тучков.

– Вряд ли это возможно, я буду драться.

– Право, это не совсем разумно, Леонид Назарович, – произнес второй секундант Варнаховского, полковник кавалерии Михаил Кондратьев. – В любом случае по кодексу о дуэлях я должен предложить мирный исход дела.

После завершения службы Кондратьев некоторое время жил в Париже, а пять лет назад перебрался в Ниццу, где в лице Варнаховского нашел хорошего приятеля, с которым коротал долгие вечера за партией в бридж. Отчаянный рубака и дуэлянт, он рад был провести последние дни в относительном покое, вот только никак не полагал, что затянувшееся безделье прервется такими хлопотами, как нешуточная дуэль. Где-то в глубине души он был даже рад подобному развитию событий: его глаза полыхали азартом, движения сделались порывистыми. В эти минуты он напоминал строевого коня, списанного в тираж, которому представилась возможность пройтись на полковом смотре.